Мысли буддиста

Рациональная интуиция постигает общие связи и явления непосредственно, этим она открывает путь к деятельности мысли, т. е. лишь через общее разум постигает конкретное и единичное, а общее невыводимо из единичного, поскольку общее невыводимо из частного единичного и не сводимо к нему. Оно первично, и хотя рациональная интуиция знаменует собой выход за пределы чувственного восприятия, преодоление его единичной ограниченности, она тем не менее находится в известной зависимости от сознания или разума, предполагает его как исходную и опорную точку. В этом смысле Платон утверждал, что восприятие чувственных вещей побуждает или дает импульс к постижению идей. Например: если Архимед открыл свой знаменитый закон при погружении в ванну, или Ньютон открыл закон всемирного тяготения, наблюдая падение яблок, то значит, что как Архимеду, так и Ньютону чувственная интуиция дала импульс рациональной интуиции для постижения общего. Об этом же говорит и Кант, что всякое познание, а стало быть и априорное, начинается с опыта. Но не вытекает из него целиком. Значит, первоначально общее усматривается, улавливается в единичном, частном и через него и лишь в дальнейшем развитии мышления и знания в самом общем могут быть усматриваемы общности высшего порядка. Но в нераскрытом виде рациональная интуиция участвует во всяком знании. Хотя бы в практическом, поскольку она руководствуется общими связями явлений, даже как мы указали, в муравьиных поступках, но для ее раскрытия требуется сознание, выделяющее общие ее сращения с конкретным, единичным. Здесь, говоря символически, разум посредством нераскрытой интуиции дошел до границы тьмы и затем дает импульс для выделения интуиции, а лучи интуиции освещают предмет, который находится в темноте, тогда мысли дискурсивным путем (постепенно) подходят к освещенному предмету. Таким образом, рациональная интуиция имеет исключительно логически познавательное значение. Она вырастает из предметной рефлексии на содержание мысли, в которой скрыта сущность познаваемого предмета, она отвечает на вопрос: «Что по существу есть предмет?», отдает себе отчет в его подлинной природе. Рациональная интуиция, в отличие от эмоциональной, ограничена во времени, поскольку она направлена только на познание внешнего мира, явление и связь во внешнем мире происходит во времени. Кроме того, она действует, как бы рывками, освещая предмет, она дает анализ сознанию. Вся ее деятельность так или иначе происходит в неразрывной связи с сознанием. И потому она не может познать бесконечный мир идей — шунью. Что мы прежде характеризовали как непосредственное познание, постижение общей связи, кроме того еще имеет признак глубины, тем самым значительности и ценности познания. Значит, не всякое уловление общих начал, не всякое чувственное восприятие есть интуиция, а лишь такое чувственное или интеллектуальное познание, которое в непосредственных чувственных данных усматривает стороны предмета, незаметные или даже недоступные обычному взгляду или постигает такие общие связи и начала, которые раньше оставались скрытыми, причем обычно в большинстве случаев сам субъект познания не в состоянии указать разумные основания своей интуиции, не может объяснить почему он в предмете усматривает именно такие, а не иные закрытые свойства. Тот, кто обладает даром интуиции, может лишь сказать: «я чувствую и уверен, что это так, но объяснить в точности, на каком основании я так думаю и чувствую, я не в состоянии». Хотя бы, например, (говорит В. Г. Белинский) — вот человек, смело и бойко говорит он обо всем, ловко и искусно дает нам знать о своих высоких качествах; по его словам, он живет в одном высоком и прекрасном, готов отдать за истину свою жизнь. Мы слышим его, видим в нем много ума и чувства, его мнение о самом себе кажется нам правдоподобным, а между тем мы, однако, остаемся к нему холодны. Он не возбуждает в нас никакого живого интереса. Это значит, что мы бессознательно (интуитивно) чувствуем какое-то противоречие между его словами и им самим. Рассудок наш одобряет его слова, берет их как данные положительные для суждения о нем, а интуиция непосредственно постигает суть — возбуждает в нас недоверчивость к его словам и отталкивает нас от него. Возьмем другого человека: он прост, обыкновенно без претензии говорит о том же, о чем и все говорят: о погоде, о книгах, о виденном им в жизни и т. д., а между тем мы видим его в первый раз, несмотря на все это мы назло нашему рассудку уверяемся, что этот человек не то, чем кажется. В нем таится глубокая истина, он завоевывает нашу любовь и уважение, прежде чем мы успеем заметить это. Значит, интуитивно мы постигли «чужую одушевленность». Способность к интуитивному познанию предполагает, прежде всего, известную врожденную чуткость к той сфере явлений, на которую интуиция направлена. В этом отношении эта интуиция коренится в интуитивном подсознательном начале и так же, как инстинкты, такого рода интуиция отличается специфическим характером в зависимости от той области действительности, которая служит ей объектом — внешний мир или дух, тем не менее эта интуиция отличается от инстинкта не только тем, что она, несмотря на ее происхождение из подсознательного, связана с сознанием и притом завершается сознательным актом познания, но и в том смысле, что она обусловлена и прошлым сознательным опытом. В этом отношении она отличается от привычек, освоенных Алая-виджняной в течение бесчисленных множеств перерождений, т е. инстинкта, тем, что она является основным атрибутом божества (Ади-будды), которая раскрывается в Алае-виджняне постепенно по мере совершенствования. Там, где интуиция достигает значительной степени глубины и проницательности, сознательный опыт наряду с врожденной одаренностью является ее необходимым условием. Но этот опыт имеет в зависимости от того вида интуиции, к которому он относится, весьма различный характер. Это может быть чисто познавательный (теоретический и практический), о котором мы уже говорили. Опыт в смысле накопления знания о предмете, о его различных свойствах и их взаимных связях, — это интуиция, касающаяся явлений внешнего чувственного мира так же, как и области математики и логики. Эту интуицию мы называем рациональной. Но прошлый сознательный опыт обретает эмоциональный характер, когда объектом интуиции является духовный мир, человек, сфера нравственного, религиозного и эстетического бытия. Это значит, что интуиция доступна в этой сфере лишь тому, кто не только имеет знание о предмете, но и пережил и испытал чувства и эмоции, через которые и в которых раскрываются указанные стороны или области духовного бытия, ибо добро, красота, святость постигаются не извне (со стороны), а изнутри, так как несовершенство (клеши) заложено в самой Алая-виджняне: чтобы проявить добро и прийти к святости — просветлению — необходимо уничтожить клеши, поэтому они, будучи объективными, все же не осуществляются и не выявляются через самого человека, а в нем самом. Нравственная, религиозная и эстетическая интуиция не может быть там, где нет почвы для нравственных, религиозных и эстетических эмоций. Здесь недостаточно одной познавательной установки сознания, как было для рациональной интуиции. Сознание должно быть заряжено эмоциями, чувствами, направленными на эстетические, нравственные, религиозные ценности, хотя бы в скрытом, потенциальном виде. Все эти эмоции (чувства) обладают направленностью на известный предмет (ценность) и не являются просто пассивными состояниями, а заключают в себе некоторый импульс или позыв к действию в соответствующей области человеческого бытия (к нравственному желанию, к молитве, к художественному творчеству). Таким образом, объекты действия рациональной и эмоциональной интуиции совершенно отличные: первый постигает непосредственно общие связи, отношения и явления внешнего материального мира, а второй направлен на познание внутреннего мира, мира идей. Конечно, там, где имеется импульс к действию, к внешнему проявлению эмоций, там и затрагивается непосредственно и телесная сторона человеческой природы. Даже нам совершенно очевидно, что в эмоциональных состояниях и движениях телесная сторона участвует в гораздо большей мере, чем в чисто познавательных актах. Отсюда совершенно ясно, что тем условием, которое необходимо для возникновения подлинной глубины интуиции в сфере духовного бытия (особенно нравственно-религиозного) является и соответствующее состояние организма. При этом роль телесного момента может быть как отрицательная, так и положительная. Это значит, что для достижения интуиции телесная жизнь, с одной стороны, должна быть постепенно приглушена почти до полного угасания в отдельные моменты (экстаз — глубокое самадхи), так как через эти действия или моменты Алая-виджняна проявляет свою способность для подавления клеш, посредством тантрийских методов, преподанных Буддой.