В поисках своей идеи. Часть 2

Кант не раз отмечал, что многообразие, данное в чувственном наглядном представлении, подчиненно некоему первоначальному единству в сознании, выступающему как чистое априорное единство. Но вот акт, благодаря которому многообразие подводится под единство, есть логическая функция суждения. В свою очередь рассудок опирается на категории. «Категории суть не что иное, как именно эти функции суждения, поскольку многообразие данного наглядного представления определено в отношении к ним» (143). Категории как постоянная величина имеет статус истинности, так сказать, априори, в отличие от аксиом, которые истинны только при условии какого-то содержания. Соответственно все многообразие данного наглядного представления определяется прежде всего категориями. Но поскольку речь идет об априорном содержании понятий, то, естественно, следует говорить о дедукции чистых понятий и их категорий.

Однако категории имеют смысл только при опытном отношении к предметам. «Мыслить предмет и познавать предмет не есть, следовательно, одно и то же. Для познания необходимо иметь, во-первых, понятие, посредством которого мыслиться предмет вообще (категория), и, во-вторых, наглядное представление, посредством которого предмет дается» (146). Кант разделяет сознание по двум функциям ? мыслить и познавать. Для этого имеется серьезное основание, по крайней мере логическое.

Если мысль связана с чистыми формами мышления, которые можно представить вне предметов, как, например, это происходит в математике и других отвлеченных областях, то познание связано самым непосредственным образом с эмпирическим опытом, с предметами, с непосредственным чувственным миром.

И в самом деле, посредством наглядного представления предмет дается человеку, и только в силу этого понятие, категория имеют свое содержание, вне этого они остаются только формами мышления. «Если бы наглядное представление, соответствующее понятию, вовсе не могло быть дано, то понятие было бы мыслью по форме, однако без всякого предмета и посредством него не было бы возможно никакое знание о какой бы то ни было вещи, потому что в таком случае, насколько мне известно, не было бы и не могло бы быть ничего (курсив мой ? Л.А.), к чему моя мысль могла бы быть применена» (146). Это очень емкая фраза. Любое наглядное представление должно соответствовать своему и определенному содержанию. Именно понятие обусловливает единство многообразия, находящегося в наглядном представлении. Об этом Кант говорил много раз.

Но вот если бы наглядного представления не было вовсе –гипотетическое предположение, которое должно подчеркнуть разницу между сущностью наглядного и понятийного представления, ? то понятие оставалось бы только мыслью по форме, или чистым априорным мышлением, т.е. не содержало бы никакого предмета. Понятно, что это также гипотетическое предположение. Соответственно невозможно и какое-либо эмпирическое знание о вещи. Но никакое знание и ни о какой вещи вообще невозможно, ибо в этом случае, т.е. при отсутствии наглядного представления, мысль не могла бы быть ни к чему применена. Она так и осталась бы чистой формой мышления существующей, так сказать, для самой. Априорные наглядные представления имеют дело только с чистыми формами мышления, содержание такого знания может быть определено только со стороны их форм. Так, математические понятия не есть знание, поскольку представляют собой чистые формы мышления.