Tertium Organum: ключ к загадкам мира

Позитивизмом я называю здесь систему, утверж­дающую в противность Канту, что изучение явле­ний может приблизить нас к вещам в себе, то есть утверждающую, что, идя путем изучения явлений, мы можем прийти к пониманию причин.

Обычный позитивный взгляд отрицает существо­вание скрытой стороны жизни, то есть он нахо­дит, что эта скрытая сторона понемногу открывает­ся нам — и что прогресс науки заключается в по­степенном раскрытии скрытого.

«Это еще неизвестно, — говорит позитивист, когда ему указывают на что-нибудь «скрытое», — но это будет известно. Наука, идя тем же путем, каким шла до сих пор, откроет и это. Ведь пятьсот лет тому назад в Европе не знали о существовании Америки; пятьдесят лет тому назад не знали о су­ществовании бактерий; десять лет тому назад не знали о существовании радия. Но и Америка, и бактерии, и радий теперь открыты. Точно так же и точно таким же путем, и только таким путем будет открыто все, что вообще будет открыто. Аппараты совершенствуются, методы, приемы, на­блюдения утончаются. Чего не могли подозревать сто лет тому назад, теперь делается общеизвест­ным и общепонятным фактом. Если что можно узнать, то это будет узнано именно таким спосо­бом».

Так говорят сторонники позитивного взгляда на мир, но в основе этих рассуждений лежит глубо­чайшее заблуждение.

Утверждение позитивизма было бы верно, если бы наука равномерно двигалась во все стороны;

если бы для нее не было закрытых и запечатанных дверей; если бы множество вопросов, главных воп­росов, не оставались такими же тайными, как в те времена, когда не было никакой науки.

Но мы видим совсем другое. Мы видим, что для науки закрыты целые огромные области, что она в них никогда не проникала и, что хуже всего, не сделала ни шагу в направлении этих областей.

Существует множество вопросов, к пониманию которых наука даже не приблизилась; множество вопросов, среди которых современный ученый во всеоружии своего знания так же беспомощен, как дикарь или четырехлетний ребенок.

Таковы вопросы жизни и смерти, проблемы вре­мени и пространства, тайна сознания и пр. и пр.

Мы все знаем это, и единственно, что мы можем делать, — это стараться не думать о существова­нии этих вопросов, забывать о них. Это мы и дела­ем обыкновенно. Но ведь это не уничтожает вопро­сов. Они продолжают существовать, и в любой мо­мент мы можем обратиться к ним и испытать на них твердость и силу нашего научного метода. И каждый раз при такой попытке мы видим, что наш научный метод для этих вопросов не годится. При помощи его мы можем определять химический со­став отдаленных звезд; фотографировать невиди­мый для глаза скелет человеческого тела; изобре­тать плавучие мины, которыми можно управлять на расстоянии при помощи электрических волн и уничтожать сразу сотни жизней, — но при помощи этого метода мы не можем сказать, что думает человек, который сидит рядом. Сколько бы мы ни вешали, ни фотографировали, ни выслушивали че­ловека, мы никогда не узнаем, какие мысли в дан­ный момент проходят в его голове, пока он сам не скажет. А это уже другой метод.