|
Вернемся к рассмотрению семантического смысла пвк как «предвкушения будущего». Поскольку восприятия будущего нет, а все восприятия существуют только сейчас, то независимо от того – что именно является объектом пвк в тот момент, когда я что-то себе представляю и оно вдруг ярко вспыхивает, это «что-то» является восприятием, существующим именно сейчас. И когда и если я обнаружу – что же именно является объектом вспыхивающего пвк, оно будет именно тем, что есть сейчас. Говоря более строго, слово «сейчас» тоже не имеет определенного значения, так же как если я отдаю себе отчет в том, что у меня нет восприятия, которое я обозначаю словом «бог», то это означает, что фразы «бог есть», «бога нет», «вне бога», «внутри бога» и любые другие фразы с этим словом лишены значения. Я мог бы сказать «восприятия есть», а не «восприятия есть сейчас», поскольку слово «сейчас» подразумевает существование «не-сейчас», но я буду использовать слово «сейчас», поскольку в синтаксисе нашего языка оно является необходимым элементом. Итак, когда в результате многократного перепроживания ситуаций, в которых вспыхивало пвк, а также в результате исследования этих воспоминаний я обнаружу то, что является объектом пвк, то это «что-то» будет текущим восприятием, тем, что происходит именно сейчас, а не тем, что «будет», т.к. «будет» лишено конкретики, без которой пвк не возникает. Рассмотрим воображаемый пример: допустим, что фраза «Дон Хуан возьмет меня в третье внимание» вызвала яркий всплеск пвк. Что же именно такого происходит в этот момент, от чего пвк возникает так ярко? Задавая себе этот вопрос, перепроживая ситуацию, испытывая сильное желание докопаться до ответа, стараясь самым тщательным образом различить восприятия в этот момент, моделируя те или иные изменения ситуации, в конце концов я понимаю – пвк возникает от того, что в этот момент полностью или по большей части исчезает озабоченность будущим. Если я занимаюсь какой-то практикой и не достиг непрерывного озаренного фона, то постоянно испытываю фоновую озабоченность – получу ли я результат, смогу ли вырваться из этой тусклой жизни к экстатическим ОзВ и т.д. И когда я представляю дона Хуана, забирающего меня к себе на обучение, происходит резкое ослабление этой озабоченности, поскольку я воображаю, что уж если дон Хуан за меня возьмется, то просветление гарантировано. Таким образом я получаю воображаемую гарантию успеха, и она на короткие секунды снимает непрерывный фон озабоченности будущим. Получив эту ясность, дальше все можно без труда расставить по местам. Пвк возникает к той свободе, которую я испытываю в данный момент в результате освобождения от озабоченности будущим. Раньше я уже говорил, что сильное пвк не может возникнуть к чему-то известному, а ведь если я сейчас испытываю свободу от озабоченности, то получается, что по определению это состояние мне известно? Это рассуждение очевидно ошибочно для того, у кого есть значительный опыт ОзВ; эта логика справедлива лишь для омраченных восприятий. Если я смотрю на книгу, которую хочу, но которой не обладаю, то может вспыхнуть пвк от мысли о том, что я ее куплю, но когда я уже обладаю ею, довольство обладания уже не сопровождается пвк лишь от той мысли, что я буду обладать книгой – обладание уже есть. Но вспышка свободы, возникающая в момент прекращения озабоченности будущим, является ОзВ, а ОзВ обладает удивительной особенностью: я могу не различать изменений ни в одном из его признаков, что согласно обыденному языку обозначает «неизменный», то есть «старый», «уже известный», но при этом ОзВ переживается так, словно в каждый момент оно абсолютно ново, свежо. Таково решение парадокса, описанного выше, т.к. ОзВ является одновременно и «совершенно новым», и «уже известным», если его описывать языком обыденных восприятий. — 228 —
|