|
ющих полного признания. Многие авторы отмечают жестокость толпы и признают ее характерной особенностью толпы, являющейся, будто бы всегда в форме опасного много- голового зверя. Так, например, Сигеле говорит, что <героизм, доблесть, доброта могут быть качествами одного индивида; но они никогда или почти никогда не являются отличительными признаками большого собрания... Толпа-это субстрат, в котором микроб зла развивается очень легко, тогда как микроб до- бра умирает почти всегда, не находя подходящих условий жизни>. Подобного же взгляда держится и Тард, по которому душою толпы является <убийство, грабеж или поджог>. Далее Тэн в известном сочинении ^ по поводу толпы во время фран- цузской революции говорит, что образ действия толпы - насилие, что вполне соответствует ее природе: <все, что оказывает ей сопротивление, побивается ею>. Толпа, образованная из собравшихся случайно по зову, по тревоге, явля- ется грозной и разрушительной силой. Вошедший в толпу вдруг преобра- жается в варвара, хуже - в первобытное животное, в кривляющуюся обезьяну, кровожадную и похотливую. Близкого к этому взгляду держится и Случевский, когда говорит о <легкой возбудимости и проявляемой в действиях жестокости>, как общем свойстве толпы "^ К особенному ожесточению толпу приводит по-видимому жажда мщения, если оказанное ей сопротивление приводит к жертвам со стороны толпы. Когда толпа возымеет верх, тогда нельзя уже сказать, где будут границы ее слепого, ничем не удержимого неистовства. Для примера можно указать на разгром юнкеров в Петрограде во время второй революции 28 октября 1917 г., которые были на стороне Временного правительства. Описания газет об этом событии были настолько мрачного характера, что мы не решаемся их здесь привести. Не отрицая фактов, на которых построена указанная характеристика толпы, нельзя не признать все же ее односторонности, ибо отношение толпы опреде- ляется тем, что соответствует ее настроению. В одном случае толпа является жестоким зверем, в другом случае толпа способна боготворить и защищать своего кумира до последней крайности и ради него готова идти на смерть. В этом отношении Г. Лебон стоит ближе других авторов к истине, когда он говорит, что <есть преступная толпа, но что есть также толпа доброде- тельная, героическая и много других>. Говоря далее о разрушительной силе толпы, он замечает, что только толпа способна к проявлению <величайшего бескорыстия и величайшей преданности> ^. — 129 —
|