|
Наряду с этим, согласно теории социального обмена, возможен и подлинный альтруизм, порождённый эмпатией к другому человеку. Сопереживая и сострадая другому в подлинном смысле этого слова, человек способен совершить поступки, не предполагающие ответного сопереживания или благодарственного действия. Оказывая помощь, спасая от опасности какое-либо лицо, можно ориентироваться или на собственное состояние (на уменьшение собственного дистресса, порождённого чужим страданием, ужасом; на продление имеющегося хорошего настроения; на получение удовлетворения от совершаемого поступка), или на оказание необходимой помощи исключительно в интересах другого, что и является, по сути дела, подлинно альтруистическим поступком. В первом случае, трагический исход добровольного вхождения в экстремальную ситуацию может не оправдать ожидания позитивного изменения собственного состояния. Опасность может повлечь за собой последствия, наоборот, ухудшающие состояние субъекта. Во втором случае – совершение подлинного альтруистического самопожертвования не вполне отвечает содержанию самой теории, т.к. отсутствует в полном смысле этого слова социальный обмен, даже на ожидаемом уровне. Вероятно поэтому, в ходе принятия решения о совершении рискованного альтруистического поступка в отношении какого-либо лица человек тщательно взвешивает все «за» и «против». Если устанавливается, что тот сам умышленно вызвал опасную ситуацию, что он сам способен с нею справиться, что имеются другие лица, способные помочь ему (эффект «диффузной ответственности»), что имеющихся знаний и умений не хватает, чтобы оказать помощь, человек предпочитает не рисковать ради другого и сохранить личную безопасность. Таким образом, случаи альтруистического разрушения субъектом системы личной безопасности не имеет однозначного признанного всеми объяснения. Очевидно, что это добровольный шаг субъекта, реализуемый им на основе складывающейся у него в сознании картины происходящего. Определённые сигналы разворачивающейся перед субъектом ситуации вызывают у него яркий эмоциональный отклик, сопереживание, страстное желание оказать помощь, несмотря на возникающую опасность. Соединение им прошлого опыта и актуально воспринимаемого обусловливают реализацию личностного выбора: предпочесть ситуацию с высоким уровнем вероятности разрушающую его систему безопасности. При всём многообразии истолкований непосредственных побудителей неадаптивного выбора – эволюционная целесообразность, социальный обмен или следование социальным нормам, – обобщённое объяснение, как нам кажется, можно увидеть, отстранившись от своеобразия каждого отдельного случая. Отказываясь ради другого от личной безопасности, человек преодолевает свои слабости, свои страхи, свой эгоизм; преступая через себя актуального, тем самым, он стремится к себе новому, поднимающемуся на новую ступень личностного развития. Происходит обретение новой ценности, транслируемой и на окружающих. Даже не имея в реальности, в случае физического разрушения, возможности отрефлексировать свои достижения, он преступает через нечто, создаёт нечто восходящее к высшему, дающему в дальнейшем перспективу личностного развития другим – через информацию, через энергетическую подпитку – на основе механизмов социального заражения и подражания. В этом смысле смерть как физическое следствие саморазрушения субъектом безопасности отступает на второй план, обеспечивая виртуальную или реальную (в зависимости от принятой концепции рассмотрения) сохранность наиболее ценных информационных и энергетических составляющих личности. Одновременно смещаются ценностные ориентиры личной безопасности, и реализуется определённая трансформация социальных воззрений на данный феномен. — 264 —
|