|
Целью этой главы является константный, т.е. наиболее реалистический образ белоруса в социально-бытовых сказках. Умеренность в требованиях к жизни. Первое, что бросается в глаза в белорусских сказках – минимальность требований к жизни их героя-крестьянина. Так, Мужику, нашедшему золото, даже не приходит в голову оставить его себе: он несет слиток царю ("Мужык і цар"). Царь предлагает ему самые соблазнительные награды, но Мужик отказывается от них, прося лишь "чарку гарэлкі" и сотню розог впридачу. На предложение закусить водку белым хлебом он отвечает: "Мой дзед такога хлеба не еў і я не буду – я баюся яго есці" [206, с. 203]. Чего же еще просит крестьянин? Чтобы ему дозволили поспать на соломе, сплясать под дуду (и от царского ложа, и от оркестрового аккомпонемента Мужик отказывается). Подобные мотивы мы встречаем в целом ряде сказок. В чем тут дело – в вековечной закабаленности и нетребовательности крестьянства? В тайной надежде на награду? (И не зря надеется Мужик: порадовавшись его смирению, царь жалует ему дворянство). В хитрости – чтобы не делиться со взяточником-генералом, вырвавшим у Мужика обещание отдать ему половину царской платы? Или, может быть, причина глубже? Попытаемся вскрыть ее с помощью сказочных текстов. Рисунок: Белорусские крестьяне – сер. 19 в. – Белорусы, с. 109. Осторожность по отношению к деньгам. Так, в сказке "Аб Сахарку-злодзею" богатый крестьянин отличается от бедняка лишь тем, что может есть сало ложками и спать на соломе [188, с.58]. Разумеется, в этом есть и элемент самоиронии, но в то же время – и отпечаток реальной ситуации. Н.Улащик вспоминает о том, что в начале ХХ в. символом зажиточности в деревне считалась никелированная кровать, на которой не спал никто, кроме почетных гостей. Дополнительную престижность этому ложу придавали подушки, свидетельствующие о том, что хозяйская дочка имеет приданое [197, c. 50]. "А ведамо, у нашум стане, калі е хлеб, ведзецца гаўядо да пра ліхую беду ляжыць дзе-небудзь у шчыліне які зломаны грош, дак ужэ й лічаць багатым чалавекам" – говорит сказочник [189, с. 169]. По-настоящему богатым может быть только пан: "Зямлі як воко схваціць, а зямля добрая, зраджайная, от здаецца, пасадзі дзіця, дак і тое вырасце... Будынак – палацы. Кругом сад, быццэ ў раю. Такая пану жытка, што й паміраць не трэ" [189, с.76-77]. Отметим: панская усадьба отождествляется с раем. Но образ пана для белоруса ни в коей мере не является частью самообраза: это устойчивый, наиболее стабильный из всех образ Чужого. Самообраз белоруса строится от противного. — 83 —
|