|
Рисунок: Мир хижинам – Шагал, Возвращение мастера, с. 162. И на обыденном уровне, и в научном дискурсе популярны две точки зрения на бытие белорусов в СССР: 1) в течение 70 лет мы жили в "империи зла", подвергаясь политическим и культурным репрессиям со стороны "центра", что породило комплекс национальной неполноценности, мешающий нам теперь стать поистине европейской нацией; 2) белорусы – советские люди в высшем смысле этого слова – стали жертвами перестройки, разрушившей "великую державу". Обе точки зрения грешат однобокостью: только одна кренится вправо, а вторая – влево. Так, можно сколько угодно гадать, какими путями шло бы формирование белорусской нации, если бы в борьбе Польши и России за белорусские территории победили бы поляки. Вовсе не исключено, что Беларусь оказалась бы колонией Польши, и при режиме Пилсудского ее национальное развитие было бы так же насильственно подавлено, как это произошло в Советском Союзе. С другой стороны, не произойди "трагедии перестройки", мы и по сей день были бы одной из колоний при метрополии. Но повторюсь: история не терпит сослагательного наклонения. Вернемся к началу. Рисунок: Минск. Соборная площадь в марте 1917 – З.В. Шыбека, С.Ф. Шыбека, 257. В течение нескольких лет после революции Беларусь несколько раз меняла название (БНР, Лит-Бел, БССР), правление, государственную идеологию и территориальные очертания: так, например, в 1918 г. в нее входили Могилевская, Минская и Гродненская губернии, большая часть Витебской, Смоленской, части Ковенской, Виленской и Черниговской губерний, а уже в 1919 г. – восточная часть Виленской, Гродненская и Минская губернии. Рисунки: Печать БНР – Запрудник, с. 82. Карта БНР (№ 40), Ширяев, с. 63. Первое правительство БНР – Запрудник, с. 82. Почтовая открытка БНР – История имперских отношений, с. 248; она же крупнее – Запрудник, с. 84. Перекройка земель (а вместе с землями – и проживающего на них населения), послевоенная разруха, дрязги между Польшей и Россией… Жертвами – в который уж раз – оказались белорусские территории. Последствия этой сумятицы и постыдной дележки широко известны. Однако в "перечне" итогов послереволюционного десятилетия были и позитивные для роста национального самосознания моменты. Главный из них – пусть во многом формальная, но все же автономия, закрепившая самоназвание "белорус" на государственном уровне. Сюда же можно отнести политику "белоруссизации" и государственный статус белорусского языка. Это произошло впервые со времен ВКЛ, но если литературный старобелорусский язык в ВКЛ являлся привилегией высших слоев, то в 20-е годы белорусский язык стал бесспорным интегратором общества (и это при том, что некоторое время другими государственными языками были русский, еврейский и польский: так, к концу 20-х гг. из 11 журналов на белорусском выходили 4, на русском – 3, на белорусском и русском – 2 и 2 на идиш). В "актив" первого десятилетия советской власти можно зачислить также успехи в образовании, культуре и науке: если к 1920 г. в республике не было ни одного вуза, то к концу 20-х гг. их насчитывалось 25; в писательские организации республики за это десятилетие вошло более 200 человек; в эти же годы были созданы белорусские профессиональные театры; в 1929 г. была сформирована АН БССР и т.д. — 70 —
|