Белорусы: от тутэйшых - к нации

Самосознание шляхты и крестьянства в составе империи. Как вхождение в состав империи отразилось на самосознании народа? Здесь можно – пусть и с долей условности – говорить о двух разных "народах" внутри одного. Первый – шляхта (преимущественно ополяченная, хотя ее часть сохранила и осознание литвинских корней) и образованные горожане; второй – крестьянство.

Итак, шляхта и образованные горожане… Эти люди, до сих обладавшие определенными правами и свободами (даже учитывая разницу между правами католиков и православных), ныне оказались в составе жестко централизованной монархии. Их ценности приходили в противоречие с ценностями государства по целому ряду критериев:

• права и свободы и вытекающая из них ценность личностной автономии дворянства в ВКЛ – "великодержавное" отношение к государству как к высшей ценности в Российской империи;
• ограничение верховной власти сеймами – абсолютистское право монарха на произвольное принятие решений;
• "магдебургское право", порождавшее особую самоидентификацию горожан и своеобразный "городской патриотизм" – государственный произвол, вызывавший стремление уклониться от участия в общественной жизни;
• слабо выраженный государственный патернализм (и соответственно влияние государства на человека) – всеобъемлющий государственный патернализм.

Второй, гораздо более многочисленный "народ в народе" – крестьянство. О его мировоззрении мы можем судить лишь по фольклору: это и станет предметом следующего очерка. Сейчас скажу только, что большая его часть, некомпетентная в хитросплетениях политики, еще долгое время понимала ситуацию так: мы жили "под панами", под "под панами" же и остались жить. Тем более, привычное польское воздействие (как и привычный гнет) до поры до времени оставалось тем же.

Дело в том, что Екатерина II не ставила цели мгновенного искоренения польских влияний: напротив, первоначально самодержавие усиленно вербовало сторонников среди крупной шляхты. С этой целью ее части, присягнувшей на верность Екатерине, а также горожанам давались те же права, что и российским дворянам и мещанам. Екатерина "оставила за нею [шляхтой] даже право винокурения, что резко противоречило великорусским порядкам, где это право принадлежало только казне и приносило ей большой доход" [157, с. 281]. Среди дарованных свобод декларировалась и свобода вероисповедания… Увы, как это всегда бывает со свободой, данной "сверху", она лишь декларировалась. По этому поводу З. Шибека приводит выразительную цитату из письма императрицы князю А.А. Вяземскому: "Нарушать привилегии их все сразу очень непристойно было бы" [164, с. 93]. То есть ясно, что нарушать привилегии, в принципе-то надо, но не сейчас, а позже…