Белорусские земли в составе Российской Империи: перекройка ментальных основ"Белоруссия" и "Литва". Как это нередко бывает в истории, захват часто носит маску благодеяния. Так было и на сей раз. Угнетение конфессиональных слоев было картой, то и дело разыгрываемой в белорусской истории (причем, всякий раз имелись в виду разные слои), но именно в "колоде" Екатерины II она сыграла как козырь. Вторая разыгранная карта – давнишняя принадлежность части "спорных территорий" к Киевской Руси, что, по мнению российской верхушки, было основанием для того, чтобы числить их среди исторически подвластных империи территорий. Потому-то и в манифесте Екатерины II (1772 г.) эти земли были названы законной и неоспоримой собственностью Российской империи. Третим козырем было топонимическое понятие "Белая Русь": отсюда делался небескорыстный вывод о необходимости "долгожданного" воссоединения русских земель. Рисунок: Карта белорусских губерний в Российской Империи – История имперских отношений, с. 95. На этой основе было предпринято разделение завоеванных земель на два генерал-губернаторства: Белорусское и Литовское. Таким образом, слово "Белоруссия" впервые получило официальное признание в качестве этнонима. Правда, ряд исследователей отмечает, что название это – наносное, выдуманное для того, чтобы было проще подчинить и ассимилировать народ: потому-то в самом этом народе оно прижилось только в XIX веке. Представляется, что для дальнейшей судьбы этнонима "белорусы" главное – не столько мотивы, сколько факт его введения: тем самым хотя бы части народа (пусть только Витебской и Могилевской губерниям) была дана возможность формальной самоидентификации. Пусть "сверху" – но не "наверху" ли был выработан более симпатичный многим политоним "литвины"? Было ли введение наименования "Белоруссия" признанием права хотя бы части белорусов на автономию – пусть не на государственную, но, по крайней мере, культурную? Думать так было бы наивно: умелый политик-манипулятор, Екатерина, знала, что и с какой целью делает. Парадокс (наш Парадокс четвертый) состоял в том, что наличие четкого этнонима – особенно если учесть его связь с незабытой еще "белорусской верой" – всегда повышает самосознание народа или даже его части. Эта ошибка властей была "исправлена" ими позже, после разгрома восстания 1830 г. Отрыв одной части народа от другой привел к тому, что у жителей Литовского генерал-губернаторства (куда были зачислены Минская, Гродненская и Виленская губернии) на тот момент сохранилась большая дифференциация себя с Россией. Последнее подтверждается статистикой: если литовцев и поляков (или тех, кто расценивал себя как литовцев или поляков) на правах этногрупп включали в государственную документацию (переписи и т.д.), то белорусов официально не отделяли от основной массы населения России и считали русскими. — 51 —
|