|
вдохновению за много сот лет до его чудесного рождения. Кроме того, и в составленных Павским введениях и примечаниях к отдельным книгам и главам, в предлагаемой интерпретации библейского текста автор внес немало с точки зрения ортодоксального богословия «кощунственного» и «святотатственного». Доносчик Агафангел отнюдь не ошибался, заподозрив влияние на протоиерея Павского «ветра злоучения, навеваемого извне», иначе говоря, западноевропейской и, в частности, протестантской библеистики. Павский действительно разделял многие выводы последней. Так, в предисловии к книге Ионы он называл ее «повестью», то есть литературной выдумкой, а в примечаниях к книге Исайи давал понять, что в ней отнюдь не все принадлежит Исайе, пророку VII в. до н. э., а что часть заключенных в книгу «речей» гораздо более позднего происхождения, около середины VI в. до н. э., следовательно, никакого отношения к Исайе эти «речи» иметь не могут и составлены они кем-то другим: во «введении» Павского к 13-й главе Исайи рядом со словами «Пророческая речь о Вавилоне, которую изрек Исайя, сын Амосов», Павский собственноручно приписал «около 540 г. до н. э.». Как известно, в научной библе- истике неведомому автору, который позже приписал главы к книге Исайи, было присвоено условное имя — «Второисайя». Павский признал не подлинными ряд глав из Книги Захарии, в «рационалистическом» духе истолковал Песнь песней и т. д. Святейший синод всерьез занялся делом Павского. В разбирательстве приняли участие четыре митрополита, обер-прокурор синода и множество других лиц духовных и светских всякого звания. Сам император Николай I потребовал, чтобы ему регулярно докладывали о ходе разбирательства. Была создана специальная «Комиссия, учрежденная для истребования объяснений от протоиерея Павского», в состав которой вошли два «первенствующих» члена синода, митрополиты Филарет киевский и Филарет московский под председательством обер-прокурора Протасова. Комиссия, пригласив 20 марта 1841 г. на свое заседание Павского, учинила ему строгий допрос. Он ли составил означенный перевод? Ему ли принадлежат введения и примечания к отдельным книгам и главам? Знал ли он о литографировании перевода? Павский ответил утвердительно на вопросы, кроме последнего, заявив, что он не только не давал согласия на распространение своего перевода ветхозаветных книг, но даже не знал о его существовании в литографированном виде. Как выяснилось позже, протоиерей в этом ответе сильно покривил душой. Из показаний студентов академии и других замешанных лиц стало ясно, что Павский передавал студентам подлинники перевода для литографирования. — 104 —
|