Социальный статус психотерапии

Остроумно решают проблему Эмми Ван Дойрцен-Смит и Дэвид Смит. По критерию эмпирической подтверждаемости они, также, как Карнап и Грюнбаум, считают психотерапию «потенциально» научной дисциплиной (31, с. 55), по социально-историческому критерию Т. Куна - «допарадигмальной» наукой, в виду плюралистичности ее направлений и отсутствия общей теории (там же, с. 33). И по третьему - их собственному «прагматическому» критерию выполнения «минимальных требований как ученого-естественни-ка, так и испытателя-герменевтика» (там же, с. 41), -самостоятельной наукой, отличной от медицины и психологии (там же, с. 55). «Даже, если до сих пор и не существует общей науки психотерапии, нет убедительных причин, почему она в принципе не могла бы появиться» (там же, с. 56), - резюмируют они.

Такой способ аргументации напоминает старый анекдот о том, как в ответ на требование вернуть взятый взаймы кувшин, габровец заявляет, что, во-первых, не имеет ни малейшего представления, о каком кувшине идет речь, во-вторых, в позапрошлом году проситель брал у него тарелку и не отдал, а, в третьих, кувшин - такой старый, что требовать его назад просто неприлично, тем более что (в-четвертых) разбился он по сущей случайности.

Исходя из социологических критериев, заимствованных главным образом из системно-функциональной теории Н. Люмана, Людвиг Рейтер и Эгберт Штейнер утверждают, что «психотерапия, так же, как и медицина, является не наукой, а профессией, причастной к науке» (156 с. 183). Наука и психотерапия представляют собой автономные функциональные системы общества, каждая из которых имеет собственную семантику, «бинарный код» (истина/ложь и здоровье/болезнь), средства коммуникации и программы действия (там же, с. 184). Как любая профессия, в повседневной практике психотерапия

руководствуется имплицитным «знанием-в-деятельности». Даже, будучи экспертным (т. е. позволяющим находить решения в сложных нестандартных ситуациях), такое знание с трудом вербализуется и не предусматривает критического осмысления. «И лишь при возникновении незнакомых ситуаций или трудностей включается рефлексия» (там же, с. 195), которая, однако, носит прикладной характер. Иными словами, при столкновении с новой проблемой психотерапевт не обращается в поисках решения к научным теориям, а находится, по выражению Л. Гринберга, «скорее в положении детектива, пытающегося раскрыть то, что уже произошло» (там же, с. 192). Рейтер и Штейнер разделяют распространенное в среде психотерапевтов убеждение в существовании неустранимого зазора («inevitable gap») между теоретическими исследованиями и практикой. Вместе с тем, они указывают на то, что во второй половине XX столетия сформировался новый тип психотерапевтической рефлексии, который с полным основанием можно назвать научным. Осуществляющие его психотерапевты работают преимущественно в университетах, делают успешную академическую карьеру, обладают учеными степенями и званиями, терапевтическая же практика занимает в их жизни второстепенное значение (там же, с. 202). Свои исследования они проводят и излагают в соответствии со стандартами академической науки, критериями защиты диссертаций и назначения на преподавательские должности.