|
Не меньшей противоречивостью отличаются содержательные определения психотерапии, разъясняющие специфику ее лечебного («психического», «телесно-духовного» и т. п.) действия.
Весьма часто эта специфика связывается с функцией воспитания, причем психиатрическая традиция конвергирует в этом пункте с традицией психотерапевтической. Так авторы коллективной монографии «Психотерапия в клинической практике» (1984) И. З. Вельвовский, Н. К.
Липгарт, Е. М. Багалей, и В. И. Сухоруков пишут, что принятая в отечественной медицине характеристика психотерапии как «лечения через психическое воздействие», нуждается в дополнении, «так как в процессе психотерапии важным является не только изменение и переделка личностного отношения самого больного к болезненным факторам, ощущениям, переживаниям, но и изменение его отношения к быту, труду и общению с людьми» (35, с. 3). Поэтому, психотерапия НИ коим образом не сводится к беседам врача с пациентом в лечебном кабинете, но является системой «лечебного воспитания и перевоспитания больного человека», системой одновременно и лечебной и дидактивно-педагогической (Курсив мой - Е. Р., там же).
На первый взгляд может показаться, что «дидактивно-педагогическая» версия психотерапии является специфическим продуктом советской эпохи и ограничена ее социально-историческими пределами. Но нет - аналогичное понимание целей психотерапии мы обнаруживаем в книге английского психиатра Семюэля Тьюка «Описание Убежища, заведения вблизи Йорка для душевно больных людей», вышедшей в 1813 г. Книга напоминала британцам о подвиге, совершенном дедом автора Уильямом Тьюком, квакером, предпринявшим за двадцать лет до того реформу психиатрических госпиталей и освободившем заключенных в них страдальцев.
С. Тьюк описывает удручающее положение квакеров в общих госпиталях, где помимо материальных лишений они вынуждены были терпеть соседство больных, позволявших себе сквернословить и неподобающе себя вести. «Все это зачастую оставляет неизгладимый след в умах больных и они, обретя разум, становятся чужды религиозному чувству, коему прежде были привержены; иногда они даже становятся испорченными людьми и приобретают порочные привычки, прежде им
совершенно чуждые» (Цит. по: 195, с. 472). Рассуждения такого рода автор резюмирует следующим выводом: «обыкновенное в больших публичных госпиталях смешение людей, питающих разные религиозные чувства и исполняющих разные обряды, смешение развратников и добродетельных, богохульников и людей строгих правил приводило лишь к препятствиям на пути возвращения к разуму и загоняло меланхолию и мизантропические идеи еще больше внутрь» (там же, с. 473). Поэтому старший Тьюк и организовал для душевнобольных квакеров Убежище, в котором была созданы условия, максимально способствующие их перевоспитанию-выздоровлению. Ведущая роль в системе терапевтического воздействия, включавшей в себя труд, родительский надзор и нравственное воспитание, принадлежала религии. Если ее предписания «запечатляются в человеке с первых дней его жизни, - пишет Тьюк, - то они становятся почти принципами его естества; смирительная сила их многократно испытана, даже во время припадков буйного помешательства. Следует всячески поощрять влияние религиозных принципов на рассудок сумасшедшего, ибо это весьма важное слагаемое его лечения» (там же). Таким образом, Семюэль Тьюк, считающийся, между прочим, автором термина «психотерапия», обозначал им нравственное лечение, возвращающее безумцев к забытой ими истине.
— 26 —
|