|
ет различные его уровни: окружающая (объективная) реаль- ность, психическая (субъективная) реальность и, наконец, реальность символическая. Последняя управляет нижеле- жащими уровнями через систему смыслов, непрерывно по- рождаемых символами. Хозяйка символического уровня свободно играет означаемыми и означающими, изменяя и трансформируя личностные смыслы субъекта. В ее игре много свободных концов (термин постюнгианца Дж.Хил- лмана), она играет по своим собственным правилам, про- извольно изменяя их, когда захочет. Разумеется, игра Зло- дейки опасна, а порою смертельна. Соблазн и страх, инте- рес и желание, риск и мужество - вот эмоциональная па- литра Злодейки. Тот, кто не рискнул, будет всю жизнь вспо- минать свой отказ как сокрушительное поражение. В конце XX столетия нет особой необходимости говорить о том, какое место в процессе человеческой жизни занимают поиски смысла. Символ всегда содержит бесконечное мно- жество смыслов, так что коммуникация посредством симво- лов (символическая референция) представляет собой наибо- лее утонченную форму жизнедеятельности. Если разум и язык подняли человека над зверем, то символ приближает его к божеству. Желание, обращенное к Злодейке, есть желание смысла, множества новых смыслов, игра с которыми состав- ляет ее основное занятие. Злодейка - это женщина, которая, подобно психоаналитику лакановского типа, "может пользо- ваться властью символа, точно рассчитанным образом вводя его в семантические резонансы своих замечаний" (6, с.64). Итак, в основе могущества Злодейки лежит ее способ- ность к символической референции. Язык символов - самый древний и универсальный, это одновременно мета- язык, "имеющий свойство сообщать в речи то, что в ней не высказано", и первичный язык, "запечатляющий желание в момент, когда оно, добиваясь признания, только-только об- ретает человеческие черты" (6, с.63). По мнению Лакана, этот язык является также абсолютно частным (личным) язы- ком субъекта. Использующая личный язык Злодейка способна к абсолютному пониманию, говорящая на метаязыке - пре- тендует на исчерпывающее знание. Два этих плана слиты в ее речевой практике с невыразимым изяществом и немысли- мым совершенством. Плюс невербальная коммуникация - отточенный язык тела. И здесь уже пора перейти к объяснению того, как она это делает. Насколько мне известно, сами семиотические механизмы злодейств (в отличие от их прикладных аспек- тов) не описаны, хотя лингвистическая философия, теория речевых актов и трансформационная грамматика давно — 171 —
|