Лицом к подсознанию

Шаг 2. Почувствовать внешнюю эмоцию. Теперь я была совершенно спокойна и преисполнена решимости разоб­раться с проблемой, поэтому навестила подругу, у которой тоже есть дочь подросткового возраста, и рассказала ей свою историю. Не прошло и нескольких минут, как во мне снова закипел вчерашний гнев.

Шаг 3. Что еще я чувствовала? Тут память подсказала мне, что между моментом, когда дочь закричала из своей комнаты, и моментом, когда я рассердилась, я испытывала ужасное напряжение: будто она стояла надо мной с кнутом и подгоняла меня: вперед, вперед! Потом нахлынул гнев, напряжение спало, и я забыла про это.

Шаг 4. О чем мне это напоминает? Я помнила, как она плакала, прося бутылочку. Но это интеллектуальное пони­мание не помогало: я по-прежнему злилась («Она давно уже выросла, сколько можно плакать о бутылочке?»). О чем же мне еще это напоминало? Еда... Моя собственная привяз­чивость к еде... Навязчивое желание кормить семью. Что я должна была чувствовать много лет назад, когда малышка плакала от голода, потому что педиатр заставляла кормить ее строго каждые четыре часа?

Впервые я сознательно попыталась воссоздать эту сце­ну вместо обычных интеллектуализаций о ней. Мысленно я увидела перед собой картину: детская комната, я стою прямо за дверью, чтобы дочери не было меня видно, мои глаза напряженно следят за стрелкой часов в ожидании разрешенного времени кормления. Я помню, как она крича­ла, моя бедная малышка, и как я сама плакала вместе с ней: слезы беспомощности, фрустрации, тревоги и... вины. Эта вина захлестнула меня такой болезненной волной, что я за­рыдала, будто снова оказалась в той же обстановке. Скры­тая вина заглушила собой весь гнев. Пятнадцать лет я свали­вала ответственность на чужие плечи, обвиняя педиатра в том, что она морила голодом моего ребенка. Теперь, когда уже было поздно, я осмелилась почувствовать вину сама.

Шаг 5. Определить паттерн. Чувство вины длилось око­ло минуты, а потом я увидела свой паттерн. Не всю картину моих взаимоотношений с ребенком, не мою базовую уста­новку, связанную с едой, — ничего глобального. Простой паттерн, состоящий в том, что всякий раз, когда дитя кри­ком просит есть, старая скрытая вина поднимает голову и угрожает вырваться наружу, чтобы причинить мне боль. Сперва я напрягаюсь и начинаю бешено метаться, стара­ясь доказать себе, какая я хорошая мать, потом, когда на­пряжение становится невыносимым, я нахожу спасение в гневе. На следующей стадии я отыгрываю этот псевдогнев, что только выводит ее из себя еще больше. Это удесятеря­ет мою скрытую вину, которую я вынуждена прикрывать еще большим гневом и т.д.