|
Я осталась в Вене не только для того, чтобы завершить последние недели обучения на медицинских курсах, но также и потому, что, будучи американкой, я могла быть полезной и помочь Уехать тем, кто находился в опасности. Так иногда мне приходили Мысли о том, что отнимавшая столько времени попытка достать Две драгоценные визы для арийца, не занимавшегося политикой и не вызывавшего никаких подозрений, была нелепой роскошью. Однако подобные мысли посещали меня лишь тогда, когда я не видела Человека-Волка. Когда же я слышала его болезненные, навязчивые вопросы, я снова убеждалась в том, что опасность его внутреннего саморазрушения была отнюдь не меньше той опасности, которая грозила моим еврейским друзьям со стороны нацистов в концентрационных лагерях. Наконец, все было улажено - уже не помню, как именно. В конце июня я выехала из Вены в Париж, а через несколько недель после меня - Человек-Волк. Если я не ошибаюсь, то ежедневно в течение часа в Париже, а затем в Лондоне он на протяжении почти шести недель занимался анализом с доктором Брюнсвик. Несколько раз я встречалась с ним в Париже (мы прогуливались в Буа и вдоль Сены) и вновь слышала его мучительный для него самого и тягостный для окружающих вопрос: «Почему, почему, почему моя жена убила себя?» Было уже не до размышлений об искусстве или архитектуре, точно так же мы могли бы молча шагать по шумной Шпитал-racce в Вене. Когда доктор Брюнсвик уехала из Парижа в Лондон, Человек-Волк последовал за ней, а затем уже один вернулся в Вену, которая стала как бы второй столицей Германии, излучая мощь и жестокость в те сентябрьские дни Мюнхенского пакта. Человек-Волк ничего этого не замечал. Один из моих хороших друзей ' Албин, которого я посвятила в дело, два раза в месяц встречался с ним, чтобы выслушать, "и это было настоящей жертвой с его стороны. Вначале Албина сбивали с толку невротическое поведение Человека-Волка и его неуверенность в себе, однако постепенно он смог понять необыкновенный интеллект и глубокое понимание, скрытые в этом человеке за тюремными стенами его навязчивых идей, и, в свою очередь, попытался разрушить эти стены. Он систематически играл с ним в шахматы, настойчиво вводил его в курс текущих вопросов и событий. В течение \ более чем трех лет - со времени Мюнхенского пакта и до Жемчужной гавани - я получила от Человека-Волка несколько писем, •; которые были хотя и лаконичны, но разумны и полны благодарности в адрес упомянутого друга за поддержку. Затем Соединенные Штаты вступили в войну, и все связи были прерваны. — 222 —
|