|
К этому моменту сеанса я обратил внимание, что слушаю г-жу В. и реагирую на нее совсем иначе. Было бы преувеличением сказать, что чувства злости и изоляции исчезли, но теперь они стали частью более обширного комплекса эмоций. Изоляция уже не была просто встречей с чем-то нечеловеческим; скорее, она ощущалась как тоска по человечности г-жи В., присутствие которой я физически ощущал, хотя лишь издалека мог видеть ее краткие проблески. Я сказал пациентке, что, на мой взгляд, ее сон и его обсуждение нами также, по-видимому, включают в себя чувство печали о том, что большие куски ее жизни были без необходимости потеряны, “выброшены”. Она начала рассказывать мне сон со слов: “У меня только что родился ребенок”, но большая часть того, что за ними последовало, касалась тех способов, которыми она препятствовала себе жить этими переживаниями — иметь ребенка. (В ходе анализа у г-жи В. редко возникали фантазии или сны о том, что у нее есть ребенок, и я мог вспомнить только два случая, как мы обсуждали вопрос о том, хотела ли она когда-либо иметь детей.) На ее лице появились слезы, хотя в голосе не было никаких признаков плача, когда она сказала, что никогда не облекала это чувство в слова, но ее стыд по поводу своих грудей состоит главным образом в том, что они выглядят как груди мальчика, которые никогда не дадут молока для ребенка. Обсуждение Я начал представление первого из трех сеансов, состоявшихся на шестом году анализа г-жи В., с описания своей реакции на звук быстрых шагов пациентки по лестнице, ведущей в мой офис. Я считаю, что невозможно переоценить то, насколько важно осознавать свои ощущения от встречи с пациентом на каждом сеансе (включая чувства, мысли, фантазии и телесные ощущения, переживаемые в предвкушении этой встречи.) Большая часть моих реакций на г-жу В. в тот день (и когда я прислушивался к ее приближению к моему офису, и когда встретился с ней в приемной) состояла из телесных ощущений (“фантазий тела” [Gaddini 1982]). С самого начала я предвосхищал (в фантазии) физическое и психологическое вторжение со стороны пациентки: мышцы живота у меня напряглись, как будто я бессознательно ожидал получить удар в живот, и я ощутил тошноту, готовясь избавиться от ее пагубного присутствия, которое ожидал почувствовать внутри себя. Эти чувства нашли свое развитие в форме фантазий о том, что пациентка пытается “втереться” внутрь меня (войти в мой офис/тело), а также о том, что она пожирает меня глазами, и о том, как она брала меня в заложники, впитывая в себя комочки бумаги из моей записной книжки, обнаруженные на ковре. — 78 —
|