Нарциссизм и трансформация личности

В течение последующих нескольких недель с ним произошли исключительно важные события, среди которых было появление его образа в четырехлетнем возрасте: однажды, когда он смотрел на птицу, в его гипногогическом видении появился ребенок, указывающий на что-то находившееся на земле. В другой раз он бежал, пытаясь «спастись» от сильной тревоги, устал и остановился отдохнуть, и тогда появился ребенок и сказал: «Папа, я боюсь». Это видение было столь ярким, что у него выступили слезы.

Этот контакт был связан не только с его тревожностью, но и с расщепленным ребенком, который появился после исчезновения нарциссических защит. Его защитная ярость, а также прежние контролирующие паттерны исчезли, а им на смену пришел сильный страх, который теперь был связан с его работой и отношениями с подругой.

На одной сессии у пациента появилось ощущение тревоги и чего-то таинственного, то есть паттерн появления-исчезновения. Я предположил, что, воображая ребенка, он стремился увидеть, как этот ребенок себя чувствует. Это вызвало у него мгновенное чувство облегчения, ибо было совершенно ясно, что ребенок очень переживает и нуждается в заботе. Теперь пациент оказался в ситуации, когда он становился самому себе отцом, которого у него не было в критическом для ребенка возрасте - с трех до четырех лет. Вскоре ему приснился такой сон:

«Я нахожусь среди могил и смотрю на одну из них, которая меня чем-то привлекает. На холме, куда падает мой взгляд, я вижу три могильных камня; я с кем-то спорю о четвертом камне. Я хочу, чтобы он, как и остальные, был серого цвета, но этот некто хочет, чтобы камень имел странный ярко-красный цвет. Кроме того, он не круглый, как остальные, а прямоугольной формы. Наконец, этот ярко-красный камень установлен, и теперь я вижу уже четыре камня. Четвертый очень странный -не только из-за красного цвета, но и вследствие своей формы; к тому же на нем видны две линии, пересекающиеся под прямым углом».

Относительно увиденного во сне человека пациент привел такие ассоциации: «Этот парень однажды выполнял для меня какую-то работу, и тогда он мне не понравился. Он был слишком деловым и слишком стремился добиться успеха в жизни».

Именно этого стыдился и избегал сам пациент; он всегда был «серостью», никогда не позволявшей своему творческому потенциалу проявиться в реальной жизни, и достигал успеха лишь назло самому себе. В образе этого парня нашла воплощение очень нужная ему теневая амбициозность, которую в итоге следовало интегрировать.

Ребенок был «четвертой», бессознательной компонентой -как и могильный склеп, символизировал связь с потусторонним миром. Заметим, что связь с ребенком тянула пациента вниз, к контакту со своим телом, с его жизненным воплощением. Могильный склеп - это местонахождение трупа, мертвого тела. Четвертый номер - это воплощенная связь с Самостью, осуществляемая через ребенка. Это соединение со страстью, с «осуществлением жизненного эксперимента Самости», которое появилось вместо серости, «бедняжки», той мазохистской черты, которая управляла его жизнью, разрушала отношения и обычно делала его старше своих лет, не давая ему ничего, за что он мог бы ее уважать.