|
* * * После десяти лет терапии жизнь Филиппа начала обретать лучшую форму. Он обнаружил, что может писать дольше, когда уезжает на ритриты* вместе с кем-нибудь. Оказалось, что эти ритриты помогали ему смягчать сильную боль одиночества и изолированности. После нескольких долгих ритритов, длившихся в течение месяца или двух, Филипп больше чем когда-либо готов был бросить марихуану, во многом потому, что она нарушала процесс восстановления его сновидений, и потому что он понял, что живопись, на которую он был способен под действием марихуаны, была более низкого качества. Результат оказался неожиданным. Филипп начал ощущать невероятную злость. Это был совершенно новый опыт. Он стал внутренне разъярен на всякого, кто не мог «отражать» его, будь От ант. retreat —уединение, убежище, пристанище, приют. Обозначает выездные занятия духовными дисциплинами и распространенные ныне многодневные эзотерические семинары в специально арендованных, как правило, загородных, помещениях. Термин вошел в обиход из буддизма, где это понятие означает «выполнение практики уединения по определенным правилам» (прим. пер.) 158 то экономка, которая убиралась не так чисто, как велел Филипп, или друг, общавшийся с бывшим любовником Филиппа, несмотря на то, что знал, как расстроен был последний разрывом отношений. Он никогда не отыгрывал свою ярость вовне, но она ощущалась столь мощно, что почти затопляла его. Было более чем понятно, что марихуана позволяла ему диссоциировать свой глубоко укорененный гнев. Кроме того, Филипп бросил курить сигареты, после того как двадцать лет выкуривал по две пачки в день. У него развилась язва, и курение вызывало болезненные раздражения, так что он много раз пробовал бросить курить, но на этот раз, похоже, добился успеха. Хотя сигареты действовали не так сильно, как марихуана, было понятно, что и курение позволяло ему диссоциирвать его интенсивный гнев на то, что другие люди его не видят. В согласии с паттернами, которые разворачиваются по мере того, как комплекс слияния становится переходом к новой самости (как мы наблюдали в случаях Наоми, Джеральда и других), мощный уровень гнева и нарциссизма вошел в сознательную жизнь Филиппа. Часто важные перемены в процессе индивидуации подталкиваются внешними событиями, что оказалось верным и в случае Филиппа. Его мать тяжело заболела, и когда он говорил с ней по телефону (она жила в Европе), она начала по-иному слушать его. По его настоянию она стала заниматься медитацией, и Филипп почувствовал, что ее депрессивность снизилась. Она сильно тревожилась по поводу своей болезни, и Филипп рассказывал о том, что чувствует ее боль как свою. Ее страхи, говорил он, проникали прямо в него, как будто бы между ними двумя не было различия вовсе. Он расстроился от этого, но нашел, что это интересно. Никогда ранее Филипп не чувствовал, насколько он был идентифицирован с матерью. — 114 —
|