|
Все это было характерно для процесса Филиппа. Он мог быть сознательным, или мог диссоциировать в забвение. Он мог понимать, что своей регрессией к пассивности и наркотикам он отказывается от собственной души, во многом так же, как Ат-тис отказался от Сагаритис и остался верным Кибеле. Хотя одного духовного компонента— лелеемого или Даже обретенного посредством медитации и творчества, посредством осознания воздействия и руководства бессознательного в жизни — никогда не достаточно для исцеления комплекса слияния, но по моему опыту, духовное осознание необходимо. Без определенного ощущения архетипического измерения и его нуминоз-ности попытки почувствовать жизнь тела, особенно в хаотических формах в ядре комплекса слияния, ведут лишь к регрессу к различным формам пассивного фантазирования. Только забота о душе, ощущение наличия собственной истории и смысла, направления в жизни, пусть даже к некоему неизвестному концу, в интенсивной агонии и ограничениях, налагаемых сепарацией, может привести к разрешению муки Аттиса-Кибелы. Опираясь на литературу, Филипп заинтересовался медитацией. Несколько необычных синхронистических переживаний помогли ему поверить в то, что он на верной тропе, особенно когда он позвонил в центр медитаций, спрашивая о месте занятий неподалеку от его дома, и обнаружил, что центральный офис расположен прямо через улицу! Такие опыты, благодаря которым Филипп почувствовал реальность психики, а не «узнал об этом» — как он все еще лишь интеллектуально признавал глубоко деструктивную природу своих материнских переживаний— волновали его и эффективно воздействовали на конс-теллирование изменений. Последние приняли метафорическую 157 форму попыток «покинуть сад» путем прекращения употреб-ления марихуаны. В этом его усилия оказались лишь частично успешными, однако его борьба была вполне реальной и сраба- тывала на непродолжительные периоды — на неделю или око- по того. Вдобавок Филипп обнаружил, что способен прекратить прием антидепрессантов. Благодаря его приверженности медитации и бессознательному болезненные нападения на спину и голову стали уменьшаться, словно бы его духовная жизнь смогла снизойти и начала оказывать целительное воздействие. Он все еще не мог писать подолгу; однако он стал больше уверен в себе, особенно по мере того, как росла его любовь к медитации. Его живопись стала технически совершеннее, чем его предыдущие работы. Она также стала глубже в смысле отражения живописных идей на новом и интересном для него уровне. Стало быть, даже несмотря на то, что он не мог работать даже с подобием той энергии и интенсивности как когда-то, новый процесс был в действии, и знание об этом помогало Филиппу находить и дальнейшие утешения во время тяжких испытаний. — 113 —
|