|
Ум и духовная природа Филиппа помогли ему начать понимать, что он пребывает в процессе, воспламененном правдой о его материнских истоках. Однако этот процесс начал угрожать его карьере. В нашей работе, инициированной этим осознанием, я временами нес на себе проекцию его отца, который ничего не сделал, чтобы защитить его от матери. Терапевтический контейнер был цел, но под стрессом. Необходима была помощь антидепрессантов. Будучи визуалистом, Филипп легко мог создавать образы тревоги, одолевавшей его, как только он начинал писать. На сессиях со мной он воображал, будто птицы слетаются клевать его голову, а змеи ползут по спине, и от этого коже очень больно. Подобные же образы появлялись в его снах. В других снах Филипп встречался с могущественными фигурами, королями и воинами, с которыми он мог разговаривать во время воображаемых диалогов" на наших сессиях. Его попытки физически почувствовать себя рядом с этими фигурами, собрать силы, необходимые для преодоления атакующих, провоцирующих тревогу образов и снова начать писать, имели лишь ограниченный успех: это были лишь вспышки активности, которые скоро угасали и приводили к замыканию в себе. Отчаяние Филиппа возрастало, но он не терял веры в то, что шел по пути, важном для индивидуации. Он продолжал иметь дело с атакующими его образами и рефлексировать над своими отношениями с матерью. 153 Через два года этой агонии можно было наблюдать интерес- ное развитие: Филипп утратил интерес ко всем старшим под-ругам, которые когда-то были ему столь близки. Они все были заменителями матери, а теперь эти отношения наводили на него скуку. Он обладал восхитительной честностью — если он глубоко верил во что-то, он не расставался со своей верой, даже если это означало, что он окажется еще более изолированным, хотя боль одиночества стала хронической и серьезной. Он продержался четыре года, визуализируя атаки, которые он ощущал, и пытаясь писать, однако мог добиться лишь малой части своей былой продуктивности. Чтобы справиться с интенсивной тревожностью в эти годы, Филипп прибег к помощи марихуаны, что превратилось в тревожащую зависимость. Он использовал наркотик, чтобы дис-социировать, поскольку оказалось, что лишь «кайф» дает ему освобождение от невыносимого чувства, будто кожа его спины подвергается атакам. Марихуана заблокировала его способность запоминать сны, что было большой утратой для Филиппа и для аналитического процесса. Однако активное воображение на наших сессиях, связанное с теми немногими сновидениями, что он помнил— темными образами, постепенно светлевшими, и образами самости: кругами и квадратами — поддерживало веру в то, что несмотря на столь жуткие нынешние страдания, в его бессознательной психике происходило и нечто позитивное. — 110 —
|