|
Необходимо подробно остановиться на этом факте, так как индивидуальная душа, с одной стороны, вследствие своей индивидуальности представляет собой исключение из статистически обоснованных правил и в силу этого при научном рассмотрении ее важнейших признаков страдает от статистического нивелирования, а с другой стороны, церковные конфессии придают ей значение постольку, поскольку она признает себя в качестве соответствующей догмы, другими словами, поскольку ее можно подчинить коллективным категориям. В обоих случаях стремление к индивидуальности понимается как эгоистическое своенравие. Наука разоблачает его как субъективизм, а конфессии осуждают морально как ересь и духовное высокомерие. Что касается последнего, то нельзя упускать из виду, что в отличие от других религий именно христианство проповедует символ, содержанием которого является индивидуальное жизнетворчество человека и Сына человеческого, и этот процесс индивидуации рассматривается даже как воплощение и откровение самого Бога. Тем самым самостановлению человека придается значение, глубина которого едва ли осознана до сих пор. Слишком много внешних препятствий закрывают путь непосредственному внутреннему опыту. Если самостоятельность индивидуума не была бы тайной и страстной мечтой многих людей, то вряд ли бы она смогла духовно и морально выдержать натиск коллективного подавления. Все эти препятствия, затрудняющие правильную оценку человеческой души, все же незначимы перед лицом одного примечательного факта, заслуживающего особого внимания. Он в основном касается врачебного опыта, показывающего, что недооценка психики и прочие преграды на пути психологической рентгеноскопии в большой мере вызваны 206 К. Г. ЮНГ испугом, даже паническим страхом перед возможными открытиями в области бессознательного. Эти страхи можно обнаружить не только у людей, которых могли бы ужаснуть фрейдовские картины бессознательного, но даже и у самого автора «психоанализа», обосновывавшего необходимость возведения своей сексуальной теории в догму тем, что онаде является единственной преградой возможному «прорыву черного потока оккультизма». Тем самым Фрейд выразил свое убеждение, что многие содержания бессознательного могут быть «оккультно» истолкованы, что на самом деле и происходит. Это те самые «архаические останки», то есть архетипические формы, основанные на инстинктах и выражающие их, которым присущи нуминативные, а в некоторых случаях и пугающие черты. Они неистребимы, так как составляют необходимый фундамент самой психики. Никакой интеллектуальный подход не в состоянии их постичь, и если разрушить одну из манифестаций архетипа, то он появится вновь в «преображенном виде». Именно страх перед бессознательной психикой ставит самые непреодолимые преграды не только на пути самопознания, но и на пути распространения психологического знания вообще. Часто страх достигает такой силы, что становится невозможным признать его своим. Здесь кроется проблема, над которой должен хорошо поразмыслить каждый религиозный человек ответ может стать для него озарением. — 149 —
|