|
Можно без особого преувеличения сказать, что Фрейд, серьезно расширив сферу сексуального, выиграл таким образом значительный объем идеологического пространства, которое мог эффективно контролировать. Мы уже не говорим о том, что сексуальное — это очень “интересное”, то есть нечто такое, чем определяется привлекательность теории. Еще более интересной оказалась способность либидо превращаться, по Фрейду, в нечто, на первый взгляд несексуальное, которое, однако, в итоге оказывается все же сексуальным при более пристальном рассмотрении. Это мы, понятно, о так называемой сублимации. С такой теоретической удачей, с таким успехом, ясное дело, не захотели мириться как идеологи, стоявшие вне психоаналитического движения, так и те, что вначале действовали в русле фрейдовской идеологии, а потом решили строить свое учение вокруг другого, более им близкого и сподручного купидо (не оприходованного к тому же ни Фрейдом, ни кем-либо другим). Если А. Адлер выбрал для этих целей стремление к компенсации неполноценности и к доминированию, то К. Г. Юнг, трактуя либидо как универсальную энергию, занял, казалось бы, более удобную позицию, чем Фрейд и Адлер вместе взятые. Согласно К. Г. Юнгу, купидо становится как бы тотальным влечением, и создатель такой теории находится на первый взгляд в положении более выгодном, чем другие авторы. Он, получается, накладывает руку на всю сферу влечений разом. Выходит так, что все, что с этой точки зрения можно проследить и описать по этому ведомству на сегодняшний день, а также все, что может быть описано позднее, является не чем иным, как всего лишь частной формой того, что он, Юнг, положил в основу своей школьной теории. Да, это был человек с размахом! Ведь мы помним, что и архиниция у его прямо-таки необъятная, бесконечная (точнее сказать, безначальная), и купидо, как мы видим, всеохватное. Попытки сочинить теорию с тотальным купидо можно проследить и у позднейших авторов (об этом ниже). Дело, однако в том, что, на наш взгляд, тотальное влечение не так интересно как более локальное, но обладающее способностью к превращениям. “Влечение вообще” не привязано к “удовольствиям”, то есть не заряжено гедонистически, что, как мы помним, немаловажно. “Тотальное” купидо чрезмерно общо, неконкретно, расплывчато и само по себе вряд ли привлечет большой интерес к теории, вокруг него построенной. Обо всем — это всегда “ни о чем”. Словом, в том что касается интересного привлекательного купидо З. Фрейд бьет всех остальных. Нет купидо лучше либидо! Не следует забывать о гедонистических аспектах школьной теории, которые делают ее привлекательной для всех — будь то пациенты или коллеги. Помнить об этом, размышляя о влечениях, нужно в большей степени, чем в любом другом месте. И то: как может существовать гедонистическое вне контекста влечений? Внешние же силы, препятствующие купидо, разумный автор почти всегда представит как антигедонистические и, как таковые, подлежащие корректировке. А вот сочинителям, которые пожелали бы соорудить свои теории вокруг “негедонистических” купидо, “силе воли” какой-нибудь, или “стремлению к здоровью”, например, следует основательно подумать, прежде чем пускаться в столь рискованную авантюру. Купидо — всегда “слабость”, в толковых метапсихологиях — почти “наваждение”. Исключением здесь могут быть только “экзистенциальные” купидо вроде стремления к смыслу. Перефразируя известный искусствоведческий афоризм, скажем: все купидо хороши, кроме скучных! Ведь задача сочиняющего теорию — увлечь читателя богатым, интересным, внутренне драматичным метафизическим зрелищем. Купидо — это то, что делает интересным протагониста, героя истории болезни. В борьбе купидо с препятствующими его удовлетворению факторами вырастают инстанции, после чего отделяются друг от друга границами. — 131 —
|