|
Здесь мы видим то главное, что составляет смысл эвольвенции. Почти всегда она опирается на некую нормативную хронологию. Эта хронология разделяет жизненный путь личности на определенные отрезки и закрепляет за каждым определенные качества, события, признаки, которыми она характеризуется, или же задачи, которые необходимо решить на каждом из этапов, или же и то, и другое, и третье одновременно. Когда некие признаки или успешное решение личностных задач соответствуют определенному возрастному отрезку, это и считается нормой. Нарезая на жизненном пути различные участки, мы делаем его сподручным для терапевтической работы. Ретроспективная процедура, как бы она ни осуществлялась технически, становится наглядной, поддающейся учету. Кроме того, появляются точки приложения особого внимания терапевта, то есть некие кризисные периоды в развитии, которые представляют наибольший интерес с точки зрения риска возникновения патологии. У терапевта в работе с пациентом появляется возможность “предсказывать назад”, правдоподобно отыскивая истоки различных проблем в далеком прошлом. В этом смысле очень неплохо было бы, чтобы описанные этапы делились на относительно благоприятные и, скажем так, проблемно-кризисные. При этом общепринятый взгляд на кризисные этапы, вроде пубертата, кризиса среднего возраста, климакса, и т. д., вполне может быть пересмотрен в какой-нибудь эвольвентной теории, которая объявила бы, например, личностное благополучие стагнацией, деградацией или еще каким-нибудь злом, а кризисы соответственно — благом. Большой интерес в этом смысле представляет, к примеру, схема стадий жизненного цикла, предложенная Э. Эриксоном (Э. Эриксон, 1996). Эпигенез идентичности прослеживается с младенчества, главная задача которого — формирование “чувства базисного доверия” (ibid., с. 106). В раннем детстве ребенок начинает обретать автономность (ibid., с. 117), а позже начинает проявлять собственную инициативу, что сопровождается способностью испытывать чувство вины (ibid., с. 125—129). Школьному возрасту Э. Эриксон отводит роль периода, когда рождается способность созидать и параллельно с ним — испытывать чувство неполноценности (ibid., с. 133—138). В отрочестве мы наблюдаем созревание идентичности, причем желательно при этом избежать того, что Э. Эриксон называет спутанной идентичностью (ibid., с. 139—146). Ну и так далее. В некотором роде нормативную хронологию Э. Эриксона следует считать образцовой, почти идеальной. Нет сомнения, что в состязании “на лучшую эвольвенцию”, которое могло бы быть устроено, она побила бы всех известных нам соперниц. Она богата, убедительна (о критерии соответствия “природе и правде” не следует забывать никогда), основательно проработана и сконструирована предельно жестко: этап — задача, этап — задача и т. д. — 125 —
|