|
Следует особо остановиться на том, как толкуется тема границы в гештальттерапии. Речь здесь идет о границе контакта организм/среда, которая вовсе не совпадает с границей тело/среда. На границе контакта, по Перлзу, мы сталкиваемся с “приграничными” явлениями, происходящими по причине постоянного давления на границу, как со стороны организма, так и со стороны среды. Одно из этих приграничных явлений, проекция, прорывает границу изнутри, перенося помещающиеся внутри представления на внешние объекты, а при интроекции происходит все наоборот. Конфлюенция предполагает открытость границ, а дефлексия — отгороженность от мира, когда границы закрыты (см.: Ф. Перлз, 1997). Ясно, что тем самым возможность проектирования на границах не исчерпывается. В рамках дискурса, ориентированного на эту тему, мы можем размещать границы в каких угодно местах и отделять что угодно от чего угодно. Допустим, мы расчерчиваем карту в воображаемом пространстве личности или проводим опять-таки воображаемые границы на его теле. Границы, прочерченные на теле, определенные, скажем, по мышечным зажимам или каким-нибудь еще образом, перекликаются с личностными проблемами, концентрирующимися, как им и полагается, в приграничных областях. Допустим, мы обозначаем телесную границу, проходящую где-нибудь в области шеи, определяя ее как-нибудь по так называемым мышечным зажимам или еще по каким-либо жалобам. Граница эта по особенностям своего расположения призвана отделять “головное” пространство от остального телесного. Понятно, что здесь мы можем иметь дело с телесно-пространственной метафорой отчуждения телесно-витальной части личности. Параллели могут проводиться не только между телесным и личностным, но и, видимо, по-другому, кому как вздумается. Мы прекрасно понимаем, что говоря о границах, отделяющих сознание от бессознательного и внешнее от внутреннего, равно как и о иных прочих, мы имеем в виду разные вещи. Но в то же время условность психологической метафорики такова, что в ней легко может совмещаться несовместимое. Привлекательность же самого этого элемента для авторов психотерапий заключается, на наш взгляд, в том, что, намечая границу, мы расчерчиваем карту для терапевтического вмешательства, намечаем участки, на которые нацелено наше психотерапевтическое действие. Граница есть в первую очередь препятствие, которое нам следует преодолеть тем или иным терапевтическим способом. Заведомо не напрасным будет наше лечебное усилие, если мы имеем перед собой такое препятствие. Образ границы всегда задействован в системе представлений о пациенте, чьи страдания или проблемы именно ограничивают его жизненное пространство, сужают круг его возможностей. Граница очень к месту в любой теории, как наглядное свидетельство ограничения свободного пространства, как место, где естественное душевное, телесное, да какое угодно движение наталкивается на болезненное препятствие — вот что здесь важно. Так что “граница”, где бы она ни пролегала в той или иной теории, — бесспорное и надежное место для размещения теоретического капитала. — 113 —
|