В зеркале философии

Но есть и реальная жизнь, в которую погружены все — и верующие, и неверующие, и рационалисты, и мистики и для подавляющего большинства людей (кро­ме одержимых суицидными настроениями, во многих случаях связанными с патологией) жизнь, эта жизнь была, есть и останется главной, наличной ценностью. В ней, в этой жизни надо “найти себя”, реализовать себя, найти согласие со временем, со своим народом, с эпохой, переживаемой человечеством.

Никто из живущих, что называется, не просил, что­бы его родили. Все мы появляемся на свет и выраста­ем как личности в самом процессе жизни, объектив­ном по отношению к тому, как мы его понимаем, независимом в своих основах от наших личных це­лей, намерений и побуждений. Вступая в жизнь, при­нимая ее как данность, как наличное бытие, люди ежедневно воспроизводят собственную жизнь. Конеч­но, взятая как жизнь, порождающая жизнь — она сама по себе самодостаточна и самоценна. Бытие жиз­ни — это исходный факт, коренное обстоятельство для любых размышлений о ее сущности, формах проявле­ния.

В нашем веке, столь же эпическом, сколь и траги­ческом, о ценности жизни было сказано немало вес­ких и мудрых слов. Смертные вихри, уносившие мил­лионы жизней на полях невиданных в прошлом сражений, в концлагерях и казематах разных идеоло­гических окрасок, резко обострили саму проблему зна­чимости жизни, жизни как таковой, прохождения по ее закономерным ступеням, не оборванного насиль­ственной смертью.

Хрупкость индивидуального бытия перед ураган­ными ветрами истории, уязвимость перед голодом, эпи­демиями, природными катастрофами, злой волей пре­ступников и палачей — все это побуждало лучших представителей человеческого рода к поискам духов­ных опор для защиты жизни. Стоит вспомнить хотя бы одного из самых светлых мыслителей нашего мно­гострадального века — Альберта Швейцера. Это он сформулировал идею благоговения перед жизнью как основу подлинной этики и истинного гуманизма. По его утверждению, первоначалом человеческого бытия явля­ется не декартовское “мыслю, следовательно, сущест­вую” — а более глубинное прозрение, утверждающее, что “я есть жизнь, которая хочет жить, я есть жизнь, я есть жизнь среди жизни, которая хочет жить”.

Понятно, что в такой формулировке эта мысль выглядит еще достаточно абстрактной, как бы бедной содержательно. Но она вместе с тем и неизмеримо бо­га. Богата своим безусловным утверждением о священности жизни как таковой. Можно спорить о конкретно-историческом применении этого тезиса, но нельзя пытаться его опровергнуть, не опрокинув всю торию нарастания человеческого в человеке, не нанеся смертоносного удара в самый краеугольный ка­нь подлинного гуманизма.