В зеркале философии

Чтобы жизнь цвела, прогресс торжествовал, необходимо согласие, гармонизация отношений, терпели­вое, выдержанное нахождение согласования мнений, взаимоприемлемых для разных государств и этносов, классов и социальных групп. Это очень трудно. Это мучительно трудно. Но только это спасет жизнь на планете.

Конечно, жизнь, о которой идет речь, — это не просто зряшное “пребывание” в человеческом универ­суме, прозябание унылое и тусклое, перелистывание дня за днем.

Жизнь, на которую человек имеет право, — это полнокровное бытие и полноценное удовлетворение всех реальных исторически-конкретных потребностей, это раскрытие индивидуальных созидательных воз­можностей, использование способностей для того, что­бы завершая жизненный путь, каждый (именно каж­дый) мог бы сказать — я сделал в этом мире все, что мог, я жил не зря.

О ценности жизни сказаны мудрые и мудрейшие слова. Из них можно составить обширнейшие много­томные антологии. В европейской мысли стало уже почти прописью положение о том, что живое — это возможность изменяться, преобразовываться, стано­виться иным. Жизнь сама по себе самоценна и само­достаточна. Как замечал Мераб Мамардашвили, жизнь — это единственное, что мы признаем, пребывания и дления чего мы желаем, и единственное, к чему мы стремимся, даже когда живы. Вспомните давнюю пос­ловицу, что живая собака лучше дохлого льва. Тре­петное волнение, вздымания, игра жизни — это ценность из ценностей, включающая в свои рамки все остальное. Все в ней. История — это жизнь. Культура — это жизнь. Все, что случилось, случается и случит­ся с человечеством, — это его жизнь, его длящееся бытие.

Конечно, жизни противостоит смерть. И никого из живущих она не минет. Раньше или позже. И отно­ситься к этому надо не истерично и визгливо, а со светлой умудренностью. И если бы одни умерли, а другие нет — тогда было бы отчаянно обидно. Но веч­ность недостижима. И вечная жизнь для индивиду­альной души не менее ужасна, чем уход в небытие. Есть множество религиозных, эзотерических и иных конструкций о жизни после смерти, их обзор дал В. Поликарпов (1995 г.). Я, автор этой книги, далеко не юн. И живу по принципу, сформулированному одним из размышлявших на эти темы, — “поживем, пом­рем, увидим”. Но пока человек живет, он должен ру­ководствоваться принципом велосипедиста: “пока пе­дали крутишь — едешь. Перестал крутить — падаешь ”.

Есть немало культур на земле, которые решают про­блему ухода, если не оптимистически, то спокойно (например, мальгашская). Есть мироощущение китай­ского этноса, что смерть переходит в жизнь, а жизнь в смерть и предки всегда с вами. Есть индийское ми­роощущение с представлением о бесконечной цепи пе­рерождений и буддизм с идеей о карме, “сансаре”. Есть, наконец, христианская надежда на воскресение и вечную блаженную жизнь после Страшного суда.