Один из героев этого романа, судья Артур Дрейлер размышляет, что мы никогда не задумываемся над тем, что такое человек. Нам достаточно уже того, что мы люди. В самом факте нашего существования есть некая очевидность, не нуждающаяся ни в каких определениях... Трудность не в том, что нет убедительных дефиниций. Давно было отмечено, что дефиниции для жизни не имеют определяющего значения, они всегда оказываются недостаточными. Трудность состоит в том, что в подавляющем большинстве философских сочинений, древних и новейших, при анализе проблем под наименованием “Человек” имеется в виду либо индивид, либо то общеродовое, что единит его с другими, объединяет в множество подобных друг другу. И поскольку в центре нашего изложения стоит вопрос о Человечестве как едином фрагменте действительности, постольку постоянно приходится аналитически вычленять и теоретически реконструировать тот образ Рода людей, который имплицитно содержится в трудах тех или иных философов. И если с этих позиций подойти к истории мировой философии, то выясняется величественная картина самораскрытия человеческой сущности познающему разуму философов, выступающих в этой сфере как своеобразные гносеологические и аксиологические полпреды человечества. История донесла до нас рассказ об античном мудреце Диогене, который в солнечный день, высоко подняв фонарь, ходил по городу, вглядываясь в окружающих. На вопрос: “Кого ты ищешь Диоген?” он отвечал: “Ищу человека”. Конечно, исторический анекдот — не теоретическое заключение. Но в нем метко схвачено то, что даже при ярком свете реальности, когда все предметы и явления для обыденного сознания кажутся четкими и рельефными, необходима еще глубина философского анализа, чтобы познать истину. И в полной мере это касается проблемы “всех людей”, человечества. Уже в первых дошедших до нас философских творениях древности, начиная с Вед и Упанишад, мы видим идею слитности единичности со всеобщим, личности с Человечеством. Строки из Упанишад о том, что Атман равен Брахману (личный индивидуальный дух совпадает с общим, всепроникающим духом), обычно трактуют в религиозно-мистическом ракурсе как тождественность индивида с трансцендентальным, надличным, Божеством. Однако его можно истолковать и иначе, как признание единства отдельного человека и людского Рода. В философской поэме “Бхагавадгите”, части великого эпоса “Махабхарата” как выражение монистического подхода к человеческому бытию высказывается мысль о едином человечестве: “Весь мир смертных есть взаимозависимый организм”. Комментируя эти положения, Джавахарлал Неру заметил, что это сознание, что сущность всех предметов одинакова, устраняет преграды, отделяющие нас от этих предметов, и рождает чувство единства с человечеством и природой, единства, лежащего в основе многообразия и разнородности внешнего мира. — 127 —
|