В зеркале философии

В этом случае очертания морального идеала близ­ки к тому, что многократно было выражено в исто­рии этической мысли как “золотое правило”, от ле­гендарного Бхишхмы — персонажа Махабхараты, от талмудиста Гиллеля до евангельских Заповедей и ка­тегорического императива Иммануила Канта — это правило, меняясь в формулировках, дошло до наших дней.

В нем содержится, как стержневая, идея свободы и равенства всех людей, принцип гуманности и само­ценности каждого.

Логической сердцевиной этого правила выступает положение, выражающее родовую суть генеральных моральных повелений: “не делай другому того, что не желаешь себе”.

И. Кант этому положению, имевшему достаточно расплывчатую форму как в обыденном сознании, так и в многообразной афористике прошлых веков, при­дал четкую концептуальную завершенность. Строгого мыслителя И. Канта не могли удовлетворить те опре­деления, в которых само “золотое правило” выступа­ло как ограниченное и однобокое, еще не дающее до­статочного основания для должного поведения и подлинной моральности людей. Однако отталкиваясь от его содержательного богатства. И. Кант сформули­ровал свой категорический императив как высший и всеобщий моральный принцип. Императив — это без­условное требование, категорическое повеление, ук­лониться от которого нельзя, не выйдя вообще за рам­ки собственно морального поведения.

Современные отечественные этики (А. Гуссейнов, 1979 г.) подчеркивают, что при всех различиях меж­ду категорическим императивом и “золотым прави­лом” есть и общее: они совпадают по своей рацио­нальной, нормативной основе. И. Кант представил свой тезис в формуле: “Поступай так, чтобы максима твоей воли в любое время могла стать принципом всеобще­го законодательства”.

Разумеется, когда мы говорим о всечеловеческом моральном идеале, то имеется в виду характеристика высшей моральной цели, абсолюта, главенствующего в мире любых иных человеческих целей. К чему по­буждает и от чего предостерегает моральный идеал, Какой отсвет он отбрасывает на всю цепь человечес­ких поступков — все это не так просто выразить в лапидарной формулировке. Признаемся, что И. Канту это удалось.

В нашей литературе недавних времен приходилось не раз критиковать этот постулат И. Канта за абстракт­ность, его формализм. Утверждалось, что кантонское прекраснодушие вызывает уважение, но и вызывает сомнения в возможности осуществления поставленной им моральной всеобщей задачи. Говорилось, что его мораль, скроенная для всех, оказывается непригод­ной никому. И автор этой книги рассуждал и писал в прошлом по этому поводу таким же образом. Но, по­размыслив обстоятельнее, приходишь к выводу, что такая критика в адрес кантонской этики не выдержи­вает проверки временем. Догадки и выводы теорети­ческого прозрения И. Канта выходят за рамки его биографии и его эпохи. В этом его величие. Видимо, логический остов морального идеала, выписанный И. Кантом, относится к сверхдальним озарениям.