В зеркале философии

Это под силу лишь Богу. И как утверждается в уже упоминавшемся нами современном варианте пра­вославного догматического богословия — лишь сооб­щение Человечеству Божественной благодати, всепо­беждающей осуждение и помощь естество можно даровать Человеку спасения. Христос как новый Адам стал родоначальником нового человечества, освободил его от греха, избавил от тлена и приводит к конечной цели Промысла божьего — к обожению.

И все же род людской вызывает у теологической мысли неодобрительно-осудительное подозрение. Не­безынтересна в этом отношении восьмеричная схема главных пороков или страстей, которая много веков от Евагрия Понтийского до наших дней преподносит­ся с церковных кафедр в православных и католичес­ких храмах. В этой схеме самому суровому осуждению подвергается гордость (гордыня). Ее именуют корнем порочности, величайшим и самым древним из всех смертных грехов. Превозносится смирение, те или иные формы аскетизма, самоуничижение, как необходимые компоненты религиозного сознания.

И если в текущих документах, связанных с “мирской суетой”, продиктованных более реалистичными соображениями, лидеры церквей оставляют в тени догматические модели человечества, то в самой догматике они остаются непоколебимыми. Как сказал известный католический теолог Марк Доминик Шеню — человек есть в самом широком смысле сюжет “божес­твенной милости”, не только в своей радикальной при­роде, не только в своей личности, но и в социальной, взятый в целом как Человечество.

Протестантский теолог нашего века Иозеф Громадка разочарованно говорил, что история человечества — это не только история людей, созданных Богом, ответ­ственных перед Ним, обретающих в Нем свободу и величайшее счастье, но это и история мрачного бун­та, преднамеренного вызова Высшей Истине и Люб­ви.

Итак, человечество — “сюжет божественной милос­ти”. Но наряду с этим и совокупный бунтарь, настав­ляемый сатаной и своими грехами. От такого толко­вания богословию не уйти, если оно останется богословием (причем любого толка и любой конфессии).

Этот тезис попытались по-своему истолковать со­временные протестантские идеологи. Ряд евангеличес­ких теологов (Д. Бонхеффер, Дж. Робинсон и др.) по­шли по пути своеобразной антропологизации христианства. Они попытались интерпретировать ре­лигию как некоторую этическую доктрину, отклонив­шись от понятия о “супранатуральном” Боге. Провоз­глашая “копер никанскую революцию в теологии”, эти теологи вслед за Р. Бульманом и Р. Тиллихом высту­пили против идеи о “боге” как трансцендентном су­ществе, полагая, что его надо искать не “вовне”, а в мирском, в глубинах человеческого опыта. Один из сторонников этой концепции Г. Браун заметил: я могу говорить о боге только тогда, когда я говорю о челове­ке, т. е. антропологически, в силу этого бог является не чем иным, как “определенным видом сочеловечности”.