В зеркале философии

Толкуя об образе Прометея как выражении родо­вого мироощущения, не следует забывать, что он да­леко не для всех приемлем. Он не соотносится с тра­дициями Востока, устремленными не к переделке мира, а к “вписыванию” в него. Такой видный евро­пейский мыслитель, как Раймон Арон, полагал, что многие беды Человечества проистекают от того, что люди усвоили “амбицию Прометеев”. Для Герберта Маркузе Прометей не “смотрится”, потому что он не­сет в себе принцип продуктивности, активной жизне­деятельности. Ему Г. Маркузе противопоставляет На­рцисса и Орфея в качестве героев и символов иной действительности, символов погружения в субъект или в чувственное упоение.

Идеалы-символы меньшей степени обобщенности и конкретизированности проникают сквозь все виды и Жанры искусства, выполняя свое функциональное на­значение — закрепить эстетические позиции Человечества в оценке природных и жизненных реалии, са­мих людей. В эстетическом идеале находит свое вы­ражение мера нарастания и проявления общественно-исторической свободы. Она проявляется и оформляется в конкретно-исторических образах эстетического и ху­дожественного сознания, представляющих желанную картину совершенства в человеческом измерении. Об­раз прекрасного, воплощенный в облике свободного человека, — таков эстетический идеал прогрессивных сил современного человечества.

Своеобразно отражается человечество в своем нрав­ственном сознании. Определений нравственности Мно­жество. Споры вокруг них то возгораются, то затиха­ют. Видимо, оно никогда не получит абсолютно бесспорного завершения. Дело в том, что наличие нрав­ственности как внутреннего регулятива человеческих поступков, пожалуй, есть наиболее полное выявление человеческого в человеке. Наверное, утверждение нрав­ственного мира с присущим ему представлением о до­бре и зле, совести, стыде, пониманием справедливос­ти есть то, что окончательно выделяет человечество от других существ, делает его уникальным феноме­ном действительности. Рассчитывать и подсчитывать могут созданные человеком компьютеры, работать, даже в избирательном режиме, могут автоматы-робо­ты, испытывают страх и ярость и животные, но толь­ко люди способны к порывам бескорыстного доброже­лательства, угрызениям совести, нравственной несгибаемости перед тяготами и испытаниями.

Во многих современных этических сочинениях нрав­ственность обычно трактуется в трех основных ракур­сах (разумеется, имеются и иные оправданные теоре­тические развертки). Здесь мы принимаем три “измерения” нравственности.