Сущностное восприятие слова. Книга 1

Во-вторых, в случае оценки биржевых игроков, банковских операций, упомянутых кинолитературных героев мы можем обнаружить лишь одно явление — явление скрытого отъема материальных средств либо права на ПРИСВОЕНИЕ этих са­мых ценностей. То есть в отличие, скажем, от явного грабе­жа все перечисленные выше явления несут лишь видимость законности, а значит, нравственности. Или мера господству­ющей безнравственности и является законодательным при­крытием для участников этих деяний. Поэтому их возможно отнести лишь к категории простого либо изощренного МО­ШЕННИЧЕСТВА. Субъективное восприятие этих явлений как благостных даже их жертвами не меняют их объективного качества. Как говорится, имеется тысяча способов для обма­на, но обман от этого не перестает быть обманом. Или: ха­рактер игры «в колпачки» не меняется от субъективного восприятия ее со стороны «лохов», которые не перестают верить, что уж им-то точно повезет.

Если обобщить вышеприведенные примеры, то можно ска­зать, что невежество и податливость людей к искушению (их слабость) и являются теми пособниками аферистов всех ма­стей и оттенков, которые и провоцируют безнравственных людей к их многогранной, с одной стороны, а с другой — к предельно примитивной деятельности. Или: упаковка отъема чужого остается по своей сущности только упаковкой, несмот­ря даже на свою яркость и дух захватывающую неожидан­ность. И то, что при этом деньги (ценности) отнимаются кем-то в свою пользу, скажем, у вора, никак не меняет суще­ства явления присвоения чужого. Даже попытки последую­щего благодеяния со стороны таких ловкачей не меняют ка­чества содеянного ими ранее.

Поэтому пока люди склонны завидовать, с одной сторо­ны, и стремиться к легкой наживе (а на самом деле к раз­решенному присвоению чужого) — с другой, они обрекают себя на обман и самообман.

Теперь вновь вернемся к творчеству. Кроме нравственно­го начала творчество обязательно содержит в себе акт рож­дения нового, доселе незнакомого качества, которое опреде­ляется уникальным порядком связей, составляющих рожден­ное явление частей. Акт творчества всегда спонтанен, или его результат нельзя заранее описать. Но событию ОТКРЫ­ТИЯ чего-либо предшествуют длительные мучительные разду­мья, связанные со страстным желанием познания смысла бытия, существа его причинно-следственных связей. Иначе выражаясь, открытие (философское, научное, музыкальное, художественное) само является в мир, но его явлению пред­шествуют длительные и даже отчаянные призывы любящих творчество натур. Их нескончаемые стенания являются бук­вально маяками в море людского мрака, на которые и уст­ремляются идеи (образы), составляющие суть любого твор­чества. Кто-то начинает этим заниматься с юных лет, имея с рождения соответствующую к этому предрасположенность. А кто-то обретает этот дар спустя много лет, перенеся массу испытаний. Первым творчество дается относительно легко, но сама их жизнь зависит от способности творить. Когда по­следняя свертывается, их жизнь внезапно обрывается. Или в случае кризиса, она попросту, как по команде, прекращается. Кстати, слово «кризис» — это резкое (скачкообразное) изме­нение качества чего-либо. Поэтому длительно длящийся кри­зис — это вовсе не кризис, а новое качество чего-либо. У вто­рых — с явлением творчества более осознанные отношения, поэтому их уход из жизни бывает менее драматическим. Но и первые и вторые живы до тех пор, пока их разум (душа) хочет творить и любит самозабвенно само творчество, а не себя в нем, как бывает не так уж редко. В последнем случае разыгрывается скрытая от масс подлинная драма художника и мыслителя.