|
Разговор о самодержавном лице «скрывает» всего лишь мысль о самостоятельном лице, причем очевидно «скрывает» даже от самого автора приведенного выражения, который не понимает сущности самостоятельности. Отсюда у него появляются «слова, составляемые политическими буквами». Последнее уже подобно горячечному бреду. Если же автор хотел говорить о политических понятиях, то тогда это и надо было делать, что, впрочем, тоже было бы ни к месту, так как заговор — это не учебное мероприятие. Далее по тексту первого протокола обратим внимание на следующее: «Возможно ли народным массам спокойно, без соревнования рассудить, управиться с делами страны, которые не могут смешиваться с личными интересами?» В приведенном выражении мысль о несмешиваемости дел страны с личными интересами маскирует идею о невозможности совпадения личных и общественных интересов. Последнее утверждение ошибочно. Ведь общее положение дел касается в том числе и каждого. Еще обратим внимание на следующую странную мысль: «Только v самодержавного лица планы могут выработаться обширно ясными...» Сочетание слов «обширно ясными» явно ошибочно, ведь ясность в обширности не нуждается. Далее читаем: «Наш пароль—сила и лицемерие». Данная фраза также ошибочна, так как к лицемерию прибегают объективно слабые. А «ложка дегтя», как известно, «губит бочку меда»! Эта же мысль повторяется в выражении: «Справедливая, но неумолимая строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но и во имя долга, ради победы нам надо держаться программ насилия и лицемерия. Доктрина расчета настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые». Теперь обратим внимание вот на что: «...между тем на этом зиждилось династическое правление: отец передавал сыну знание хода политических дел, так, чтобы никто его не ведал, кроме членов династии, и не мог бы выдать его тайны управляемому народу. Со временем смысл династической передачи истинного положения дел политики был утрачен, что послужило к успеху нашего дела». То есть автор протоколов просто-напросто констатирует, что самодержавие само себя изжило, а значит, должно обязательно погибнуть. Но тогда при чем здесь заговор? Получается, что естественный ход событий пытаются выдавать за глубоко и широко продуманную комбинацию. Особенно это заметно, когда речь заходит о привилегиях аристократии, которые якобы являются единственными гарантиями защиты народов от сионистов. Но династическое самодержавие как вершина аристократии гибнет от воздействия времени, а значит, и сама аристократия попадает в аналогичную ситуацию практически автоматически. В результате получается, что если бы сионистов не было, то их надо было бы срочно придумать либо надо было бы срочно им присвоить качества всемирных заговорщиков. Иначе выражаясь, автор протоколов пытается убедить читателя, что династическое рабство было роднее, а значит, и предпочтительнее, чем зависимость от банкиров-сионистов. Впрочем, еще большее недоумение вызывает такой пассаж: — 131 —
|