Слова и вещи

1 Считается (см., например, Warbuwton. Essai sur les hi?roglyphes), что знание древних, и в особенности египтян, не было сначала тайным, а потом доступным, но что построенное сначала сообща, оно затем было конфисковано, скрыто от глаз и искажено жрецами. Эзотеризм, будучи да­леко не первой формой знания, является лишь его искажением.

122

рого произошли как коптский, так и египетский; с латинским в родстве были итальянский, испанский и французский; нако­нец, из «тевтонского» произошли немецкий, английский и фла­мандский 1. Начиная с XVII века отношение языка ко времени изменяется: теперь уже время не располагает языки один за другим во всемирной истории; отныне языки развертывают представления и слова согласно последовательности, закон ко­торой они определяют сами. Каждый язык определяет свою специфичность посредством этого внутреннего порядка и места, которое он предназначает словам, а не посредством своего ме­ста в историческом ряду. Время для языка является его вну­тренним способом анализа, а не местом его рождения. Отсюда столь незначительный интерес, проявляемый в классическую эпоху к хронологической филиации, вплоть до ее отрицания, вопреки всякой «очевидности» — речь идет о нашей очевид­ности, — родства итальянского и французского с латынью2. Ис­торические ряды, которые существовали в XVI веке и вновь возникнут в XIX, замещены типологиями — типологиями поряд­ка. Имеется группа языков, ставящих на первое место предмет, о котором говорят; затем действие, которое он совершает или испытывает; наконец, агенс, на который этот предмет дей­ствует: например, французский, английский, испанский.

Наряду с ней имеется группа языков, которые «на первое место ставят то действие, то предмет действия, то определе­ние или обстоятельство»: например, латинский или «словен­ский», в которых функция слова указывается не местом, но его флексией. Наконец, третья группа образована смешанными языками (как греческий или тевтонский), «которые примы­кают к двум другим группам, обладая артиклем и падежами»3. Но нужно хорошо усвоить то, что не присутствие или отсут­ствие флексий определяет для каждого языка возможный или необходимый порядок его слов. Именно порядок как ана­лиз и последовательный ряд представлений создает предвари­тельное условие функционирования языка и предписывает ис­пользование склонений или артиклей. Языки, следующие поряд­ку «воображения и интереса», не определяют постоянного ме­ста для слов: они вынуждены их обозначать флексиями (это — «транспозитивные» языки). Если же, напротив, они следуют единообразному порядку рефлексии, им достаточно посредст­вом артикля указать число и род существительных, причем