Слова и вещи

1 Ноbbes. Logique, loc. cit., p. 620.

2 Adam Smith. Consid?rations sur l'origine et la formation des lan­gues, p. 421.

3 Logique de Port-Royal, p. 106—107.

4 Соndillac. Grammaire, p. 115.

127

глаголы интегрировали само подлежащее, так, например, рим­ляне говорят не ego vivit, но vivo. Все это не что иное, как отложение и осаждение языка вокруг и над одной словесной, абсолютно незначительной, но существенной функцией; «име­ется лишь глагол быть... пребывающий в этой своей просто­те» 1. Вся суть языка сосредоточивается в этом единственном слове. Без него все оставалось бы безмолвным, и люди, как не­которые животные, могли бы пользоваться своим голосом, но ни один из испущенных ими в лесу криков никогда не положил бы начало великой цепи языка.

В классическую эпоху грубое бытие языка — эта масса зна­ков, представленных в мире для того, чтобы мы могли зада­вать вопросы, — исчезло, но язык завязал с бытием новые свя­зи, которые еще труднее уловить, так как теперь язык выска­зывает бытие и соединяется с ним посредством одного слова; в своей глубине язык его утверждает, и, однако, он не мог бы существовать как язык, если бы это слово, его единственное слово, не содержало бы заранее любую возможную речь. Без какого-то способа обозначать бытие нет никакого языка; но без языка нет глагола «быть», являющегося лишь его частью. Это простое слово есть бытие, представленное в языке; но оно есть также и бытие языка в его связи с представлением — то, что, позволяя ему утверждать то, что он говорит, делает его способным к восприятию истины или заблуждения. Этим оно отличается от всех знаков, которые могут быть подходящими, верными, точными или нет по отношению к обозначаемому ими, но никогда не являются истинными или ложными. Язык целиком и полностью есть дискурсия благодаря этой своеобраз­ной способности одного слова, направляющего систему знаков к бытию того, что является означаемым.

Но как объяснить эту способность? И каков этот смысл, ко­торый, преодолевая рамки слов, кладет основание предложе­нию? Грамматисты Пор-Рояля говорили, что смысл глагола «быть» состоит в утверждении. Это ясно указывает на область языка, в которой действует абсолютная привилегия этого гла­гола, но не на то, в чем она состоит. Не следует понимать это так, что глагол быть содержит идею утверждения, так как са­мо слово утверждение и слово да также содержат ее в себе2. Таким образом, это есть, скорее, утверждение идеи, которая оказыватся подкрепленной им. Но означает ли утверждение идеи высказывание о ее существовании? Именно так полагает Бозе, для которого в этом содержится одна из причин того, что