|
220
Вместе с тем, как было показано, введением постулатов смысла, например, в теории Монтегю предполагается восстановить исключаемые традиционным пониманием логической формы логически правильные формы рассуждений, осуществляемых естественным языком, и дать экспликацию (интуитивно, но не благодаря традиционному пониманию логической формы) правильным формам рассуждений, выявить вклад соответствующих выражений в истинность содержащих их предложений и таким образом формально представить семантические различия языковых выражений, принадлежащих той же синтаксической категории. При этом каждый новый интуитивно воспринимаемый в качестве правильного тип рассуждения (вывода) дает соответствующий новый постулат смысла. Посредством введения постулатов смысла предполагается определить и понятие аналитичности: предложение определяется как аналитическое относительно определенного его анализа в том случае, когда оно является логическим следствием определенного постулата смысла естественного языка (см. 221). Согласно такому пониманию, то, что рассуждение воспринимается интуитивно как правильное, есть признак того, что оно в определенном смысле является необходимым. Но эта необходимость — с точки зрения того, что традиционно понимается под элементами, конституирующими логическую форму, — не обязательно является логической (например, в рассуждении «Это лицо беременно. Значит, это лицо — женщина»). Иначе говоря, постулатам смысла, формулируемым относительно выражений естественного языка, между которыми интуитивно устанавливается определенная семантическая связь, заодно отводится роль определения такого вида, или уровня, общезначимости, которая является менее строгой, чем логическая правильность (общезначимость). Только в этом плане и представляется возможным рассматривать аналогию теории постулатов смысла теории, определяющей понятие логического следования. Однако при всем этом остается без ответа существенный для рассмотрения возможности построения семантической теории естественного языка вопрос: каково то множество постулатов смысла, которое необходимо для экспликации семантических отношений выраже- 221 ний языка, т. е. в чем состоит критерий и грань отнесения той или иной области знания как совокупности постулатов смысла к «семантике языка»? В интерпретативной теории эмпирическая адекватность приписывания той или иной семантической репрезентации языковому выражению определяется по тому, насколько она эффективна относительно предсказания рассматриваемых семантических свойств и отношений языковых выражений. Эти предсказания, согласно теории, могут быть подтверждены или опровергнуты ссылкой на языковую интуицию носителей языка. Однако, ввиду того что на теорию возлагается задача объяснения следствий, которые можно получить из предложений мнения, а сама теория является теорией компетенции, а не языкового исполнения носителей языка (причем понятие языковой компетенции аналогично понятию мнения у Карнапа рассматривается как теоретический конструкт), именно ссылкой на теорию и «решается» проблема взаимозаменимости языковых выражений в предложениях мнения. Иными словами, если, согласно теории, выражения «/>» и «<7» синонимичны, т. е. в теории им приписывается одна и та же семантическая репрезентация, то этот факт относится к лингвистической компетенции носителей языка. Тогда как у Карнапа просто постулируется, что «Джон думает, что р» влечет «Джон думает что q», а данный контекст мнения, если воспользоваться терминологией Куайна, полагается «прозрачным», т. е. допускающим замену одного выражения другим. — 167 —
|