|
(в) сочетание интернальных и экстернальных социально-исторических и социально-политических факторов в виде срабатывания защитных механизмов, обусловленных осознанием угрозы для стратегического потенциала страны и ослаблением позиций в конкурентной борьбе за влияние на мировой арене (“мичуринская генетика” в СССР) и в военно-стратегическом противостоянии США, стран Западной Европы с нацистской Германией или бывшим СССР (евгенические программы); (с) завершение “острой” стадии развития общества с резкими изменениями общественного мнения и восстановлением прежнего влияния базисных ценностных и целевых приоритетов (евгеника в Скандинавии). Принципиальная особенность современной ситуации интеграции генетики и генных технологий в современную цивилизацию, связана с глобальными характеристиками, касающимися жизни человечества в целом. В первой половине ХХ века ведущая роль в развитии коллизии “наука (генетика)?общество” принадлежала все же второму компоненту этой бинарной пары. Движущей силой всех конфликтов, рассмотренных в исторической части этой работы, были общественно-политический кризис (СССР, Германия), социально-политическая трансформация (Скандинавия, отчасти США), или даже военно-политическая конфронтация. Однако социокультурное значение генетики на протяжении всего истекшего столетия заметно возрастает, опережая (что достаточно очевидно) рост социокультурного влияния всего естествознания. В наше время ее развитие само по себе становится фактором, определяющим направление эволюции социальной и ментальной истории, а, следовательно, и усиливающим нестабильность, чреватую возможностью эволюционного кризиса (крайняя форма –“футурошок”). Это означает, что мы приближаемся к области бифуркации, за которой начинается пространство необратимых изменений в мировосприятии и способе жизни человечества, а, возможно, и его биологической природы, как доминирующих компонентов нынешней био- и ноосферы. Проведенный социально-исторический анализ проблемы взаимоотношений науки (в нашем случае — генетики) и того, что принято в философии науки называть “социокультурным и психологическим контекстом”, позволяет, на наш взгляд, сделать следующий вывод, что проблема демаркация науки и иных форм знания (К. Поппер), не утратив своего философско-методологического значения, приобретает значительную актуальность, и становится частью более глобального вопроса — о механизмах и тенденциях сопряженной эволюции науки и иных социальных институтов. Возвратимся вновь к тезису, который был нами приведен во “Введении” в качестве исходной точки настоящего исследования. Он нам представляется настолько актуальным, что мы хотим сновап воспроизвести его: “Без адекватной (социально-правовой) защиты генетическая революция может стать шагом вперед для науки и двумя шагами назад для прав человека. Злоупотребление генетической информацией может создать новый класс обездоленных: тех, кому не повезло с генотипом”, — таким образом, откликнулись на завершение проекта “Геном человека” два члена американского сената [Jeffords, Dashle, 2001]. Это, по всей видимости, справедливо для США и других развитых западных стран, где активно идут социально-политические и культурно-психологические процессы, связанные с адаптацией социума к новым реалиям, порожденными развитием генетики. Еще в большей степени это важно для государств с не стабильными политической системой и менталитетом. — 145 —
|