|
Именно в русле антропоцентризма ХIX века рождается и развивается движение за гуманное обращение с животными. Так, утилитаристы — И. Бентам и Дж. Милль полагали, что у человека есть моральные обязательства не только перед представителями своего рода, но и перед животными, поскольку они способны испытывать страдания, а формула максимального общего счастья должна включать в себя не только счастье человека, но и других форм жизни. В ХIX веке школа практической философии, а затем в ХХ веке и экзистенциализма начинают противопоставлять антропоцентризму принцип действия и соответствующую ему этику ответственности за него. При этом обосновывается новый тип этического долженствования – требование фундаментального изменения нашего способа жизни. Возвращение к первоначальному значению этики как этоса[89] открывает путь к новой этике, расширяет ее предмет до осознания и осмысливания не только нашего отношению к себе подобным, но и ко всему живому. В середине ХX века продолжают возникать разнообразные направления этической мысли, которые объединяются вокруг мировоззренческих оснований и принципов био- и экоцентризма. Большинство представителей биоцентрической и экоцентрической этики, основываясь на факте непосредственной зависимости человека от биосферы, предлагают принцип сотрудничества с природой как альтернативный овладению или управлению ею. В самом общем виде, основная идея биоэтики как своеобразной формы эко- и биоцентризма, была сформулирована известным немецким философом, гуманистом, общественным деятелем и врачом А. Швейцером (1875-1965) в виде принципов благоговения перед жизнью [Швейцер, 1992]. Этика благоговения характеризуется осознанием самого факта жизни как фундаментальной ценности. Она рассматривает сакральное, уважительное отношение к жизни как центральный этический принцип, который должен стать основой этического обновления человечества, условием возникновения космической этики, этики Универсума. В своей работе “Философия культуры” А. Швейцер проанализировал причины духовного кризиса Европы и пришел к выводу, что своими истоками они уходят в несовершенство и противоречия европейских этических систем и, возникающего на их основе, этического мировоззрения. Он считает, что все многообразие этих систем может быть сведено к двум разновидностям: этике самоотречения и этике самосовершенствования. Этика самоотречения (этика христианства, утилитаризма и коммунитаризма) исходит из долга жертвенности ради других людей или общества в целом. Этика самосовершенствования (А. Шопенгауэр, И.Г. Фихте, И. Кант) вырастает из принципа мироотрицания, исходит из индивидуальной духовной практики и возводит в ее в абсолют. — 126 —
|