|
25 Кант И. Соч. в шести томах. Т. 3. С. 91. 28 Кант И. Соч. Т. 5. С. 486. Несколькими страницами ниже, в параграфе, озаглавленном «Ограничение значения морального доказательства», Кант подчеркивает: «Действительность высшего творца, устанавливающего моральные законы, в достаточной мере доказана только для практического применения нашего разума, и этим ничего теоретически не определяется в отношении его существования» (Там же. С. 492). Напомним, что практическим применением разума Кант называет нравственную деятельность, которая, если она соответствует безукосни-тельным требованиям категорического императива, возможна только при допущении бытия Бога и бессмертия души. О кантовском понимании предмета метафизики 253 цитируем «Критику способности суждения», в которой имеется параграф «О моральном доказательстве бытия Бога». Однако поскольку «моральное доказательство» представляет собой позицию практического разума, то такого рода доказательства имеются и в предшествующих кантовских «Критиках». В «Критике чистого разума» Кант определяет понятие Бога как априорный идеал чистого разума, идеал, увенчивающий все человеческое знание, идеал, объективную реальность которого, правда, доказать нельзя, но нельзя также и опровергнуть. В этой связи Кант вводит понятие трансцендентальной телеологии, которая безоговорочно утверждает, что существует нечто, отличное от мира, содержащее в себе основание порядка мира и его связей по всеобщим законам. Является ли эта сущность субстанцией, обладает ли она необходимостью? Такой вопрос не имеет, по Канту, никакого смысла, так как категории субстанции и необходимости применимы только к миру явлений. Таким образом, метафизика Канта, признавая подобно всей прежней метафизике первостепенное значение вопроса о Боге и бессмертии души, отвергает догматические, теоретически недоказуемые выводы об их существовании, но вместе с тем доказывает достаточную обоснованность веры в Бога и в бессмертие души, ибо это — вера чистого разума, вполне подтверждаемая существованием нравственного сознания, категорического императива, которые принципиально не сводимы к чувственным данным, опыту, воспитанию и т. п. Это органическое коррелятивное отношение между нравственностью, которая по природе своей автономна (и, следовательно, независима от религии), и религиозной верой постоянно подчеркивается Кантом как необходимое отношение, отношение взаимообусловленности. В той же «Критике чистого разума» Кант утверждает: «Так как нравственное предписание есть вместе с тем моя максима (как это- — 165 —
|