Философия как история философии

206____Вопросы теории историко-философского процесса___________

гера сказывается в том, что он постигает несостоятель­ность этого противопоставления в современную эпоху. Но фатальной слабостью этого выдающегося мыслителя оказывается его неспособность отказаться от этого став­шего уже беспочвенным противопоставления.

Наука для Хайдеггера — преуспевающее и самодо­вольное исследование сущего, которое не есть бытие и само по себе лишено смысла. Больше того: наука пред­ставляется ему бегством из бытия в сущее, боязливым отрицанием бытия, самообманом. Такое понимание науки исключает возможности творческого развития современ­ной философии, философии, адекватно отражающей ма­гистральное направление развития современной эпохи.

«Для философов, — писали К. Маркс и Ф. Энгельс, — одна из наиболее трудных задач — спуститься из мира мысли в действительный мир»25. Некоторые философы предпочитают оставаться в мире мысли, не подозревая даже о том, что это также представляет собой определен­ную жизненную социальную позицию. Другие философы пытаются по-своему включить философию в обществен­ную практику, не отказываясь от пресловутого противо­поставления философствования нефилософской деятель­ности. К такого рода философам принадлежит Хайдеггер, который стремился повлиять на судьбы мира, не созна­вая, что его философия принадлежит породившему ее миру, что она представляет лишь абстрактное, умозри­тельное выражение существующего положения вещей и именно в силу этого не способна стать его отрицанием.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 448.

НЕМЕЦКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Философия Канта как радикальная ревизия метафизики и ее новое обоснование

В конце своей основополагающей «Критики чистого разума» Кант формулирует три вопроса, которые и по­ныне приводят не только при изложении его учения, но и как аутентичное выражение подлинного смысла любо­го философского исследования вообще:

1. Что я могу знать?
2. Что я должен делать?
3. На что я могу надеяться?'

Внимательные читатель, а тем более специалист, изу­чавший главный труд Канта, естественно, задумывается над тем, почему эти вопросы поставлены в конце иссле­дования, почему они сформулированы уже после того, как ответ на них по существу дан предшествующим из­ложением, а не в начале исследования — ведь так сдела­но относительно других фундаментальных проблем (как возможны синтетические суждения a priori? Как возмож­на чистая математика? и т. д.)- Рассеять это недоумение можно, на мой взгляд, лишь осознанием того, что вопро­сы, о которых идет речь, обретают свой глубочайший смысл лишь после изложения последней части «Транс­цендентального учения о началах», т. е. той части «Кри­тики чистого разума», которая непосредственно призва­на решить главный, по убеждению Канта, вопрос: как возможна метафизика как наука?