|
Для западного мышления эмоциональная ценность “Я” просто напросто подразумевалась. Восточный идеал человека как зрелого существа означает вовлеченность субъекта в мир объектов и отсечение собственного “Я”, тогда как западный идеал зрелого индивида акцентирует внимание на его максимальной защищенности от эмоционального влияния объективного мира [3]. Зрелость индивида предполагает его социализацию, культуру и знаковую репрезентацию (“конструирование” реальности - объективной и субъективной). Знаковая репрезентация объекта, трансляция его эмоциональной значимости предстает перед европейцем как эстетический феномен, относится чуть ли не полностью к сфере искусства и противостоит практическому бытию. Вторая традиционная идея - в рамках восточного мировоззрения, миропонимания и мироощущения эстетическое начало вписано в повседневность. Это сформулировано еще Ф. Нортропом: Восток есть эстетический, Запад - теоретический феномен [4]. Однако он не сумел сделать решающего шага для разграничения Востока и Запада в качестве альтернативных цивилизаций (или системных образований). Если на Западе эстетическое противоположно практическому, то на Востоке (особенно у китайцев и японцев ) рациональное лежит в основе эстетического, благодаря чему достигается мотивационное взаимопонимание участников социального взаимодействия и строится “система” [5]. Одним из важнейших элементов в конструировании “системы” является феномен власти: он по-разному выглядит в рамках западной (теоретической) и восточной (эстетической) цивилизации. Известно, что для описания эмоциональной значимости власти употребляется понятие “харизма”. В теологической и социологической (веберовской) интерпретации это понятие выступает сугубо западным и связано с легитимизацией претензий на власть (оно предполагает ответ на вопрос: “на каком основании?”). Культурный (эмоциональный) фактор признания власти на Востоке -это не легитимизация, а эстетизация фигуры властителя. Легитимизация связана с нормативными идеями, именно они характеризуют мотивационную структуру, или системную сущность, западной цивилизации. Иными словами, речь идет об осознании человеком своей вовлеченности в круг нормативных идей (нормы и оценки); на них построен дискурс. Тот же синтоистский миф не имеет нормативных импликаций, чтобы аргументировать права императора на власть. Он возвеличивает фигуру правителя откровенно сказочными средствами, отсекая всякое критическое отношение к нему. Для понимания кратического поведения человека существенно не только вышесказанное, но и то, что западный социальный порядок эгалитарен, восточный - иерархичен. — 78 —
|