Феномен человека - вчера и завтра

Социально-психологическим истоком религиозного фанатизма является также противоречивость общественной психологии, ткань которой соткана из контаги -озности (заражаемости) и негативизма, связывающих ту или иную общность и противопоставляющих ей другую. Данные археологии, антропологии, этнографии и лингвистики свидетельствуют о том, что уже на заре человеческой истории роды, племена и локальные группы искусственными средствами (различиями говоров, отличающимися друг от друга типами оружия, жилищ, утвари, украшений, верованиями) внешне выражали и психологически закрепляли отношение между “мы” и “они”, “своими” и “чужими”. Это сохранилось в трансформированном виде и в наше время, достаточно вспомнить взаимные шутки и насмешки жителей различных мест или этнических групп [27], не говоря о столкновениях на этнической почве.

Противопоставление своей общности другой всегда способствовало формированию своих этнических и религиозных отличий и ее укреплению. На более ранних ступенях развития общества нагляднее проявляется эта контагиозность. Действительно, из истории религий известно о значимой роли тотемных представлений в процессе формирования родового общества - именно они в большей степени способствовали выделению группы сородичей из массы остальных, появлению четкого представления о “своих” (которые относились к данному тотему и находились под защитой уже выработанных норм и обычаев) и “чужих”, не относящихся к этому тотему и поэтому находящихся вне рамок принятых норм и обычаев данной группы [28]. Такая социальная значимость тотемизма сказалась и на характере эволюции тотемистических представлений, когда на передний план стали выдвигаться представления о тотемном предке, о тотеме как близком родственнике, о брачных связях человека с его тотемным родственником, а затем - о реинкарнации, т.е. о возможном перевоплощении человека, в том числе и умершего предка, в его тотем и обратно. Это вместе привело к возрастанию роли культа мертвых предков и усилению веры в их сверхъестественные возможности, что дает возможность (и она была осуществлена) использовать эзотерические знания о сверхъестественных силах для тайного информационного управления уже на уровне племени.

Ведь членение на “своих” и “чужих” было присуще и самому племени, оно было внутренним членением. Этнографические и археологические данные показывают, что у различных народов на уровне племени выделяются тайные религиозно-магические союзы эзотерического характера (замкнутые для непосвященных). Сосредоточенная в их руках информация о методах эффективного управления людьми позволяла им вызвать у других членов племени страх и вынудить их к послушанию. От своих членов они требовали прежде всего строгого соблюдения тайны по отношению к другим, “непосвященным” членам племени и послушания предводителям тайного союза. Они также создали для собственного употребления специфический эзотерический язык (вид шифра), который непонятен другим членам племени.