|
Исполнитель «уходит» от автора постольку, поскольку он вживается в современную ему действительность, в «языковую» форму исполнительского искусства художественного чтения, в частности, в существующие стили исполнения, в современную форму социальной роли исполнителя, в современный адресат и нададресат, в образ своего исполнительского и человеческого «Я». Часто вживается он и в образ другого творца, исполняющего данное произведение или какие-либо другие. Каким бы ни было современным и неповторимо индивидуальным художественное чтение, исполнитель должен опираться - если он остается в границах исполнительского искусства - на те художественные ценности, которые открываются им для слушателя в самом произведении. Блестящий исполнительский опыт В.Н.Яхонтова говорит о том, что художественное чтение стоит на грани театрального искусства, ибо чтец может использовать не только звучание и жест, но и физические действия. Сценическое творчество, так же как художественный перевод, музыкальное исполнительство и художественное чтение, не создает оригинального художественного произведения. И актер, и режиссер воспринимают уже готовое драматургическое произведение и в него вживаются. Мы говорили, анализируя формирование художнического «Я» в акте оригинального творчества, что автор, как правило, вживается в другие художественные произведения, в других авторов. Но там все подчинено созданию оригинального, нового произведения, воссозданное художественное «Я» другого автора «переплавляется» в творческое «Я» оригинального автора (вспомним Левитана, Рафаэля, Серова и др.). Актер вживается в роль, в образ, созданный драматургом. Большие актеры, говорил Станиславский, вживаются и в другие роли, в пьесу в целом (например, Шаляпин прекрасно знал все партии в опере). На основе такого вживания и при наличии «посторонней» информации (о «герое», авторе, пьесе и т.п.) воссоздается художественное «Я» («героя», автора и пр.). Перед актером стоит главная задача - выразить воссозданный образ в новой, сценической художественной форме, перевести образ с «языка» драматургии на «язык» театра. Иными словами, он должен участвовать в творческом создании нового сценического произведения. В этом смысле актер, как и переводчик, музыкант- исполнитель и чтец выступает оригинальным творцом. В акте творчества происходит это через сценическую форму, «язык», стиль сценического искусства. Эти формы отбираются, «примеряются» и переживаются, «одушевляются». В процессе одновременного вживания в социальную роль актера, «учителя», «защитника», «прокурора» и т.п., в современ- ного зрителя, в образ своего «Я» и т.д. зарождается сценический праобраз роли. По мере репетиционной жизни актер вживается уже в созданный им праобраз, в результате чего формируется собственное (не воссозданное) художественное «Я». Это «Я», хотя очень опосредованно и зависит от художественной индивидуальности драматурга, все же именно оно регулирует процесс созревания полноценного, развернутого сценического образа роли. Между актером и драматургом стоит режиссер, который создает свой образ спектакля и роли. Актеру нужно вживаться и в этот образ. А если учесть, что в работе над образом участвуют и художники- декораторы, и композиторы, и другие «соавторы», то станет ясным, насколько сложным, иерархически организованным способом осуществляется процесс психического регулирования сценического творчества актера. — 59 —
|