Чума

у его постели уже стояли две кастрюли, причем одна полная доверху. Так,

горошина за горошиной, он наполнял пустую кастрюлю равномерно и прилеж-

но. Кастрюли с горошком были, так сказать, его личными ориентирами,

вполне годными для измерения времени. "Вот переложу пятнадцать кастрюль,

- говорил он, - и закусить пора будет. Чего же проще".

Если верить его жене, он еще смолоду проявлял странности. И впрямь,

никогда ничто его не интересовало - ни работа, ни друзья, ни кафе, ни

музыка, ни женщины, ни прогулки. Он и города-то ни разу не покидал;

только однажды, когда по семейным делам ему пришлось отправиться в Ал-

жир, он вылез на ближайшей от Орана станции - дальнейшее странствие ока-

залось ему не по силам - и первым же поездом вернулся домой.

Старик объяснил господину Тарру, который не сумел скрыть своего удив-

ления перед этим добровольным затворничеством, что, согласно религии,

первая половина жизни человека - это подъем, а вторая - спуск, и, когда

начинается этот самый спуск, дни человека принадлежат уже не ему, они

могут быть отняты в любую минуту. С этим ничего поделать нельзя, поэтому

лучше вообще ничего не делать. Впрочем, явная нелогичность этого положе-

ния, видно, нисколько его не смущала, так как почти тут же он заявил

Тарру, что Бога не существует, будь Бог, к чему бы тогда нужны попы. Но

из дальнейшей беседы Тарру стало ясно, что философская концепция старика

прямо объяснялась тем недовольством, которое вызывали у него благотвори-

тельные поборы в их приходе. В качестве последнего штриха к его портрету

необходимо упомянуть о самом заветном желании старика, которое он неод-

нократно высказывал собеседнику: он надеялся умереть в глубокой старос-

ти.

"Кто он, святой? - спрашивал себя Тарру. И отвечал: - Да, святой, ес-

ли только святость есть совокупность привычек".

Но в то же самое время Тарру затеял описать во всех подробностях один

день зачумленного города и дать точное представление о занятиях и жизни

наших сограждан этим летом. "Никто, кроме пьяниц, здесь не смеется, -

записал Тарру, - а они смеются слишком много и часто". Затем шло само

описание.

"На заре по городу проносится легкое веяние. В этот час, час между

теми, кто умер ночью, и теми, кто умрет днем, почему-то чудится, будто