Чума

На следующий день после запоздалых ливней, отметивших собой пресловутую

проповедь, - лето вдруг расцвело в небе и над крышами домов. Приход его

начался с горячего ураганного ветра, утихшего только к вечеру, но успев-

шего высушить все стены в городе. Солнце, казалось, застряло посредине

неба. В течение всего дня зной и яркий свет заливали город. Едва человек

покидал дом или выходил из-под уличных аркад, как сразу же начинало ка-

заться, будто во всем городе не существует уголка, защищенного от этого

ослепляющего излучения. Солнце преследовало наших сограждан даже в самых

глухих закоулках, и стоило им остановиться хоть на минуту, как оно обру-

шивалось на них. Так как первые дни жары совпали со стремительным

подъемом кривой смертности - теперь эпидемия уносила за неделю примерно

семьсот жертв, - в городе воцарилось уныние. В предместьях, где на ров-

ных улицах стоят дома с террасами, затихло обычное оживление, и квартал,

где вся жизнь проходит у порога, замер; ставни были закрыты. Но никто не

знал, что загнало людей в комнаты - чума или солнце. Однако из некоторых

домов доносились стоны. Раньше, когда случалось нечто подобное, на улице

собирались зеваки, прислушивались, судачили. Но теперь, когда тревога

затянулась, сердца людей, казалось, очерствели, и каждый жил или шагал

где-то в стороне от этих стонов, как будто они стали естественным языком

человека.

Схватка у городских ворот, когда жандармам пришлось пустить в ход

оружие, вызвала глухое волнение. Были, конечно, раненые, но в городе,

где все и вся преувеличивалось под воздействием жары и страха, утвержда-

ли, что были и убитые. Во всяком случае, верно одно - недовольство не

переставало расти, и, предвидя худшее, наши власти всерьез начали поду-

мывать о мерах, которые придется принять в том случае, если население

города, смирившееся было под бичом, вдруг взбунтуется. Газеты печатали

приказы, где вновь и вновь говорилось о категорическом запрещении поки-

дать пределы города, нарушителям грозила тюрьма. Город прочесывали пат-

рули. По пустынным, раскаленным зноем улицам, между двух рядов плотно

закрытых ставен, то и дело проезжал конный патруль, предупреждавший о

своем появлении звонким цоканьем копыт по мостовой. Патруль скрывался за