Чума

положении отпадают всяческие компромиссы и что такие слова, как "догово-

риться", "в порядке исключения", "одолжение", уже потеряли всякий смысл.

Нам было отказано даже в таком невинном удовольствии, как переписка.

С одной стороны, наш город и на самом деле уже не был связан с остальной

страной обычными средствами сообщения, а с другой - еще один приказ ка-

тегорически запрещал любой вид корреспонденции ввиду того, что письма

могли стать разносчиками инфекции. Поначалу кое-кто из привилегированных

лиц еще как-то ухитрялся сговариваться с солдатами кордона, и те брались

переправить врученные им послания. Однако это имело место лишь в самом

начале эпидемии, когда стража еще позволяла себе поддаваться естествен-

ному голосу жалости. Но через некоторое время, когда тем же самым стра-

жам разъяснили всю серьезность положения, они наотрез отказывались брать

на себя ответственность, так как не могли предвидеть всех последствий

своего попустительства. Сначала междугородные разговоры были разрешены,

но из-за перегрузки телефонных линий и толчеи в переговорных кабинках

они в течение нескольких дней были полностью запрещены, потом стали де-

лать исключения в "особых случаях", например, сообщений о смерти, рожде-

нии, свадьбе. Нашим единственным прибежищем остался, таким образом, те-

леграф. Люди, связанные между собой узами духовными, сердечными и

родственными, вынуждены были искать знаков выражения своей прежней бли-

зости в простой депеше, в крупных буквах лаконичного телеграфного текс-

та. И так как любые штампы, употребляемые при составлении телеграмм, не

могут не иссякнуть, все - и долгая совместная жизнь, и мучительная

страсть вскоре свелось к периодическому обмену готовыми штампами: "Все

благополучно. Думаю о тебе. Целую".

Однако некоторые из нас не сдавались, упорно продолжали писать, денно

и нощно изобретали всевозможные хитроумные махинации, чтобы как-то свя-

заться с внешним миром, но их планы кончались ничем. Если даже кое-какие

из задуманных нами комбинаций случайно удавались, мы все равно ничего об

этом не знали, так как не получали ответа. Поэтому-то в течение многих

недель мы вынуждены были вновь и вновь садиться все за одно и то же

письмо, сообщать все те же сведения, все так же взывать об ответе, так