Чума

сообщении добавлялось, что из соображений осторожности, а это, несомнен-

но, будет одобрено оранцами, город останется закрытым еще на две недели

и профилактические мероприятия будут проводиться в течение целого меся-

ца. Если за этот период времени появятся малейшие признаки опасности,

"необходимо будет придерживаться статус-кво со всеми вытекающими отсюда

последствиями". Однако наши сограждане склонны были' считать это добав-

ление чисто стилистическим ходом, и вечером двадцать пятого января весь

город охватило радостное волнение. Не желая оставаться в стороне от об-

щей радости, префект распорядился освещать город, как в дочумные време-

на. На залитые ярким светом улицы, под холодное чистое небо высыпали

группками наши сограждане, смеющиеся и шумливые.

Конечно, во многих домах ставни так и не распахнулись, и семьи в тяж-

ком молчании проводили это вечернее бдение, звенящее от возгласов толпы.

Но и тот, кто еще носил траур по погибшим, испытывал чувство глубочайше-

го облегчения, то ли потому, что перестал бояться за жизнь пощаженных

чумой близких, то ли потому, что улеглась тревога за свою собственную

жизнь. Но конечно, особенно чурались всеобщего веселья те семьи, где в

этот самый час больной боролся с чумой в лазарете, или те, что находи-

лись в карантине или даже дома, ожидая, что бич Божий покончит с ними,

как покончил он и со многими другими. Правда, и в этих семьях теплилась

надежда, но ее на всякий случай хранили про запас, запрещали себе думать

о ней, прежде чем не приобретут на нее полное право. И это ожидание, это

немотствующее бодрствование где-то на полпути между агонией и радостью

казалось им еще более жестоким среди всеобщего ликования.

Но эти исключения не умаляли радость других. Разумеется, чума еще не

кончилась, она это еще докажет. Однако каждый уже заглядывал на нес-

колько недель вперед, представляя себе, как со свистом понесутся по

рельсам поезда, а корабли будут бороздить сверкающую гладь моря. На сле-

дующий день умы поуспокоятся и снова родятся сомнения. Но в ту минуту

весь город как бы встряхнулся, выбрался на простор из мрачных стылых ук-

рытий, где глубоко вросли в землю его каменные корни, и наконец-то стро-

нулся с места, неся груз выживших. В тот вечер Тарру, Риэ, Рамбер и дру-