Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Поскольку у нас речь идет о культурном сознании, это есть куль­турная память и память культуры. В этих культурных качествах лите­ратуры и состоит ее универсальность, духовная универсальность. Это есть память духа о самом себе. Ни в коем случае не следует понимать здесь термин «dyx» в смысле гипостазируемой трансцендентности. Если бы этот термин позволялось употреблять только в этом смысле, от него было бы лучше вовсе отказаться. Коренной недостаток такого метафизического словоупотребления - в том, что оно не может обой­тись без объяснительных тенденций, полагающих реальность духа в его трансцендентном в себе бытии. А такое объяснение непременно зак­лючает в себе порочный круг. В действительности дух народа опреде­ляется по его литературе, а не есть нечто, из чего можно было бы ее

' Цит. из кн.: Posnett ?.?. Comparativc liieralurc. London. 1886. P. 13. (Book I. Ch. I. What is Literaturc?).

объяснить. Мы ищем для духа последней интерпретации, переходящей в философию культуры, а не конечного объяснения, сводящего пер­вично данное к химерической первопричине. В нашем словоупотреб­лении вся реальность духа — только в его объективном, — культурно-историческом, - проявлении; вне этого, в его потенции, в его an sich, дух не реален, он не действует, его нет, — есть только одна чистая и абсолютная материя — лишь возможность бытия. Мы не только знаем его по его проявлениям, но и на самом деле он есть не иначе, как в своих проявлениях. Ограничивая сферу духа его культурно-историчес­ким бытием и деянием, мы не можем выходить за пределы его действи­тельного объективного, в истории данного, бытия. Дух начинает быть и есть только в выражении, он есть само выражение, — вот, это внеш­нее, материальное выражение! Диалектически: чистая материя, нич­тожество, дух в потенции, — его становление, одухотворение ничтоже­ства, — осуществление в материальном выражении, материальная реальность исторического бытия.

Литературное сознание в этом смысле есть само историческое со­знание, сознание историческим родом или, что - то же, народом сво­его собственного культурно-исторического становления и бытия. Ли­тературное сознание, как сознание родом себя в своем собственном слове, ближе и со стороны формальной определяется, как сознание национальное, т.е. не неопределенно этническое сознание, а именно национально-историческое, литературным словом, литературною ре­чью преодолевающее устно-словесное многообразие этнических диа­лектов. Народ, не имеющий литературы, остается до-историческим, до-культурным. Обратно, почему данный народ не пишет? — Ему не о чем писать! У него нет литературы, пока ему нечего запечатлеть, пока его историческое бытие - сомнительно, эфемерно, неоправданно. Литература народа начинается вместе с его историческим бытием и культурным самосознанием, оттого она и остается всегда отображени­ем и выражением исторического бытия в его культурной полноте и самоопределяемости.