|
Если следовать номиналистической установке, необходимо иметь абсолютный критерий, отличающий абстракции от неабстракций. Но в науке нет “чистой эмпирии”, безусловных, окончательных и очевидных конкретностей, устраняющих потребность в абстрактных объектах. Научное познание – это творчество. И абстракции в этом творческом движении познания, как я уже отмечал, – это, не просто “строительные леса”, которые после постройки какой-либо точной отрасли знания можно – и даже нужно – отбросить. К тому, что называют сегодня “научным опытом”, приходят путем всё более и более абстрактных построений, так что абстрактное – уже не только форма и метод, но и самая “суть дела” науки. Тем не менее, стремясь “разгадать” абстракцию, стоит изучить возможности замены её наглядным образом (её абстрактным представителем) там, где такие возможности действительно имеют место. А это прежде всего выразимость абстракций в их языковых формах. И в этом, так сказать, лингвистическом плане конструктивное исключение абстракций усматривается в их формализации, поскольку в этом случае используются только финитные способы их представления. Такое финитное представление с гносеологической точки зрения действительно означает “возвращение” к наглядному уровню познания. Оно отличается, в частности, тем, что абстрактные объекты заменяются наглядными объектами исчислений в рекурсивно перечислимом множестве их “языковых моделей”, сравнение которых сводится затем только к их пространственно-временному сопоставлению по отношениям тождества или различия. В этом смысле формализация – это своего рода обращение к их “положительной достоверности”, основанной на «непосредственном материальном созерцании, хотя и абстрактном»[107], но абстрактном в более слабом смысле, чем исходный, когда мысль не опирается на требование конструктивности, посредством которой она (мысль) обретает “видимый облик”, играющий роль посредника между “миром идей” и “миром вещей”. Сводя содержание теории к “форме и правилу”, формализация по существу связана с используемой в ней логикой рассуждений. Не случайно первые опыты полной формализации (а не только полуформального представления) относятся к области логики. Современные методы формализации мысли придали логическим операциям над суждениями вполне “вычислительный” характер, а логическим доказательствам – вид формальных выводимостей, в которых обращения к содержанию суждений, по существу, не требуется, а требуется лишь адекватное восприятие материального объекта – вывода формулы, кодирующей доказываемое положение. В результате, восходящая к Аристотелю идея доказательства теорем и вывода следствий при помощи некоторого механического приёма (идея “алгоритмизации” логического вывода), в решающей степени обеспечена современными методами логической формализации, которая позволила перейти от интуитивных выводов, обращённых к нашим мыслительным способностям воспринимать смысл суждений, к выводам сугубо формальным, интерсубъективным. — 52 —
|