|
“Знающие”, если называть вещи своими именами, брали силу у зла и ухитрялись обращать её в добро, отделываясь ломаными досками и сброшенными с петель воротами. Как позволяло это само зло или какая сила ограничивала зло — выше моего разумения. Во всяком случае, бабка, хоть и считала себя христианкой, в церковь не ходила — в церкви ей становилось плохо. А занимаясь другим, снимала крест. Так что кто-кто, а светлые силы ей совершенно точно не помогали. Все знали, что посвящать нового человека опасно, и опасно в первую очередь для того, кого посвящают. Бог… (или вовсе не Бог?) знает, с чем может столкнуться неофит сразу после посвящения. Бывало, и ума лишались те, кто получал силу без возможности ею распорядиться. И в любом случае посвящённый уже не мог жить так, словно у него не было этой силы. “Знание” требовало проявлять себя, его нельзя было держать про запас, как муку в домашнем ларе. “Знающая” должна была творить добро и зло, сама выбирая, что предпочесть, в каком соотношении. “Знание” оборачивалось образом жизни, ставившем женщину в положение исключительное и несколько страшное. В положение колдуньи, которая уже не будет обычной деревенской женщиной. От неё отшатнутся и подружки, и большинство парней, и опасливое полууважение, полустрах станут обычнейшими чувствами односельчан. К ней пойдут с просьбами, понесут подарки, будут уговаривать и льстить. А ведь это соблазн, и немалый — взять подношение, не очень думая — нравственно ли то, о чём просят? Правильно ли будет исполнить? Хорошо ли “набросить обруч”? Виноват ли этот человек, ушедший к подружке заказчицы? Ведь подарок, он такой красивенький… И ещё соблазн — помочь таким милым, таким хорошим людям, знакомым с детства. Ну что же, что вот сегодня, именно в этой истории чуть-чуть неправым… Все иногда бывают неправыми, а люди такие милые, такие хорошие, такие свои… Ну как же им не порадеть?! Есть и опасность начать судить других людей, присвоив себе право карать и миловать, встав над всем остальным человечеством, как языческое божество. Превратиться в столп гордыни, в идол собственного самомнения. И все эти пути вели к одному — к тому, чтобы стать пособницей сил зла, уже лишённой своей воли и права принимать решения. К тому, чтобы погибнуть, и не только физически. Нужно было, чтобы девица готова была принять такую судьбу, судьбу “знающей”, и все опасности такой судьбы. Не согнуться, не сломаться под ношей. Не превратиться ни в злобную мерзавку, ни в стяжательницу, ни в эдакого судию своих ближних, владеющего истиной в последней инстанции. — 36 —
|